Сибирские огни, 1935, № 6

52 Mllllllilfflie П. КУЧИЯК него лишнего куска хлеба, никогда не испытывал он чувства радости жизни. Когда родился у него сын, — а было это в долине Урсула, в уро- чище Усть-Шибей, — словно что-то посветлело в душе Кыпчака. как- то на руках с Юскюсуулом он пустился даже в пляс. Но потом забо- ты, непосильный груд за гроши снова согнули, снова остались внут- ри только чернота да горечь. Умерла жена, и вовсе молчаливым и хмурым стал Кыпчак. Улы- бался он только, когда встречал по вечерам своего маленького. Юскю- суула, и делился мыслями только с ним. Так шли годы, изо дня в день, — все одинаковые, почти ничем не отличавшиеся друг от друга. Когда Юскюсуулу исполнилось восемь лет, грянула вдруг война. Отец возвращался домой тревожный, мало разговаривал и все думал. Однажды он сказал сыну: * — Придется уезжать нам отсюда, мой маленький. Хозяин гово- рит — идет какое-то войско, которое всех режет и бьет. Хозяин со- бирается уезжать. Велел и мне с ним ехать. ...Люди в долине волновались. Особенно беспокоились баи. Про- шел слух, что войско, двигающееся к урочищу, всех разоряет, осо- бенно богатых. Кыпчак не знал, что ему делать, кого слушать. Хозяин требовал, чтобы он ехал вместе с ним, вверх по реке Чуе, а один знакомый батрак, бывавший в городе, уговаривал никуда не ездить. Говорил, что войско то — батрацкое, что бедняков оно не трогает и даже по- могает им. А тут еще Юскюсуул тревожил Кыпчака горькими слезами. Ни- куда не хотел ехать маленький сын от своей юргы, от своей реки. Пока думал Кыпчак, хозяин его исчез однажды ночью вместе со своей юртой. Как потом говорили, бежал он вверх по реке Чуе, вме- сте с другими баями. И остался Кыпчак в урочище — ждать странное войско, что не трогает, как говорил знакомый, бедняков. Пришло это войско скоро. Действшельно, странные в нем были люди, ини говорили, что теперь хозяевами земли и пастбищ, и все- го скота — будут только бедняки да батраки. Удивился Кыпчак слушая такие слова, и верил он, и не верил. П1 Гражданская война на Алтае продолжалась уже второй год. По урочищам стал свирепствовать тиф. Не обошла эта черная болезнь и юрты Кыпчака. Старик весь высох и целыми ночами метался в жару. Юскюсуулу в это время минуло уже одиннадцать лет. Ухаживал он за отцом как мог. «Теперь, — думал он, — когда я хожу по юртам и достаю отцу пищу, — теперь я уже взрослый»... Да, Юскюсуул выглядел значительно старше своих лет. Ведь ра- дость детства почти не коснулась его, а печали — сменяли одна дру- гую. Однажды вечером Кыпчака не стало. Юскюсуул остался совсем один. Тяжелые наступили дни. Как-то к юрте Юскюсуула под'ехал вернувшийся с гор бай Бекюш. — Твой отец, малютка, — сказал он, — был мне должен. Есть