Сибирские огни, 1935, № 6

Лицо у Мухина посерело. Он стоял перед рухнувшей лавой, по- казывая пальцем и твердил: — Там... там! Стена молчала. Быстро развернулись спасательные работы. Подтащили рукав, по- дававший сжатый воздух. Кончали прикрутку шланга к отбойному молотку. Раздался приказ: — Просечку по борту обвала. Гони! Лучший забойщик тронул за спуск. Молоток затрещал, проши- вая за'остренным стержнем уголь. Взлетела пыль, посыпались куски. — Наконец-то! — облегченно вздохнули люди. За спиною забойщика ждали в очереди. Чтобы перенять молоток из уставших рук. Еще не рассеялось первое ужаснувшее впечатление. Кто-то вспоминал: — Крикнул «мотор пропадает!» и в печь! Точно в омут канул... Прошел час. Говорили мало. Иногда раздавались короткие де- ловые слова. Молоток стучал неумолчно, и звякали топорами плот- ники, укрепляли своды просечки. Появился вызванный врач. — Где пострадавший? — Сядьте и ждите... Врач содрогнулся и долго протирал вспотевшие очки. В штрек забегали из соседних лав. Постоят и, не спрашивая, уйдут обратно. Минуты длились томительные и страшные. — Стой! — завопил Мухин. — Обожди! Поднял руку и ухом припал к стене. В глухой хишине из глубин доносились звуки. Иногда они гасли, иногда разгорались слышнее. —Тук-тук-тук! — стучало тогда из земли. Призывно и жутко. — Жив! — не выдержал Коваль. — Жив! — в несказанном восторге вскрикнул весь штрек, и пу- щенный молоток загрохотал оглушительно. — Иду-иду-иду! — выбивало его стальное шило. — Держись, товарищ! — выкрикивал Мухин. — Мы идем, идем! Все нервно смеялись. Взглядывали друг на друга и смеялись. По- слали за теплой одеждой, за коньяком. Это тоже порадовало — зна- чит, старались для живого. Прошло четыре часа. Ответные стуки смолкли. Но молоток гре- мел. Один за другим сменялись забойщики. Просечка все глубже врубалась* в уголь. Никто уже не радовался. Все понимали, что трудно. Пробиться трудно, а там, в завале, дожидаться еще трудней. Лица сделались жесткими и упрямыми. Вырвать товарища у го- ры! В каком бы он виде ни бы$, а вырвать! Это — закон горняка... Через девять часов инженер пожевал бутерброд и бросил. — Не хочется есть! Мухин пристроился на полу. Усы его висели, как тряпки. Он за- жал ладонью щеки, и словно окаменел. Но каждые четверть часа вскакивал и бежал к забою. — От начала — десять! — сказал Коваль и щелкнул крышкой часов. Прозябший врач ушел на-гора. Его заменил дежурный хирург. Сидел у стенки на ящике с красным крестом. Возле стояли носилки. На них избегали смотреть. В просечке загомонили. — Стучит! Стучит.! — передавали один другому. Опять загоре- лись глаза. Люди удвоили силы. Бросались на уголь, как львы. — Стучите в ответ! — настаивал врач. — Не давайте заснуть!