Сибирские огни, 1935, № 6

улыбался. Из ящика только-что вынули- мотор. Никогда он не видел такого. Мотор хорош, да и упаковка на диво! Видно, что дорогой. Провощенной бумагой обмотаны части. Все с нумерами, смаза- ны и блестят. Орлову бы поглядеть, похвалить да выйти. И скорее к пятнадца- той печн! А он — слово за словом, винтик за винтиком и увлекся. Спорил с электриком, вместе догадывались и собирали. Не было Сашки-бандита, а был механик штольни. Взглянул. Орлов на стенные часы и вздрогнул — рассвет! Про- пустил свое время. Но все же отправился под землю. Особой досады не чувствовал — завтра возьмет свое. Погода установилась пасмурная — завтра возьмет верняком! Сейчас ходил по штрекам и словно прощался со штольней. Отправился в дальний забой. В нем когда,-то в первый раз уви- дел Коваля. Пришел и, поднимая лампу, начал оглядывать черные стенки. Свет озарил блатные стихи. Когда-то Орлов вырезал их на угле. Те- перь он повесил лампу на крепь, внимательно прочитал и вынул из- за голенища нож. Хороший, отточенный нож был приготовлен для побега. И начал ножом сколупывать строки. Надпись исчезла и Ор- лов произнес: — Убежать — убегу, а пакостить штольню не стану! • Тучи, надутые ветром, плыли, как пена. Разливали весеннюю теп- лоту и дождь. Кустарники гнулись в порывах бури. Перелетные гу- си шли низко, ныряя по ветру -над самой штольней. Наступил день, и окончивший смену Орлов уходил в лагерь. Шахтный двор был гоже похож на лагерь. Обширная площадь с эстакадами, с грудами угля, электрической станцией и другими постройками находилась в петле изгороди. Горб горы, серо-зеленый от свежей травы, замыкал горизонт. В недрах горы висели пласты угля. Внутри работала штольня с ее квершлагами, штреками и печами. Редкие дыры шурфов пробуравили склон. Через эти отдушины снизу машины сосали воздух. Над каждой дырой вышка — в роде скворешника на высоких ногах. Вышки, серые от ненастья, были известны Орлову наперечет. Они сторожили ненужные для него места. Вдруг он моргнул беспокойно и нахмурился. На стриженом склоне горы появились обструганные бревна. Ста- вили вышку над пятнадцатой печью! Сердце Орлова забилось. Успеет он или нет? Оставалась последняя ночь... — Не управятся к вечеру! — ободрял себя Орлов, — Вечером посмотрю, если три огонька, значит — старые вышки. Засветит чет- вертый — и лопнул мой банк! Сумерки опустились на душу Орлова. Он шагал по грязи и все ему было противно. И шахта, и лагерь, и весь белый свет. Нет на нем места для Сашки-Орла! А недавно было... И вот передвинулась жизнь и смазала ясные его мысли, как не- просохшие чернила. Передвижка была большая. В лагере числился он еще недавно в «филонском взводе». Фи- лон — это лодырь, отказчик, стопроцентный блатяк. А сейчас у Ор- лова отдельная койка в доме отличников.