Сибирские огни, 1935, № 6

162 n!lHi!llilli!ilBIII!lllll!l!llll!l!!i Г. в я т к ин Революции XVIII и XIX века изменили отношение «-общества» к женщине Но далеко недостаточно. Молодая буржуазия, сменившая на исторической арене беспросветный феодализм, не однажды поднимала голос за равноправие жен- щин, за страхование материнства и т. д. Во Франции буржуазные поборники женского равноправия опирались на так называемую «философию естественного права» и еще в конце XVIII века печатали статьи о необходимости привлечения женшин к законодательству. В Англии горячим поборником женской эмансипа- ции выступил во второй четверти XIX века известный философ и экономист Джон Стюарт Милль, который в специальном трактате «О подчиненности жен- щины» весьма прямолинейно заявил: «Если сообразить, как громадно во всякой стране число мужчин, стоящих немного выше скотов, и в то же время сообра- зить, что это никогда не мешает мужчинам приобрести себе жертву в силу за- конов о браке, то ужас и глубина бедствий и страданий, причиняемых браком вследствие присущих ему злоупотреблений, являются чем-то положительно страшным». < Много мечтали о раскрепощении женщины социалисты-утописты. Фурье уси- ленно подчеркивал, что три четверти женщин в городе и половина женщин в деревне ведут почти паразитическое существование, напрасно растрачивая свои силы в индивидуальном хозяйстве и домашней жизни. В своей кооперативной «Фаланге» Фурье отводил женщине почетную роль «соревнователя мужчины, а не подчиненного ему». Роберт Оуэн горячо заботился о детях, на своей тек- стильной фабрике , в Манчестере он отменил для детей всякие наказания и ор- ганизовал первые ясли для детей работниц. Первые попытки раскрепощения женщин сделала Великая французская ре- волюция. Она породила политические женские союзы, руководимые пламенной жирондистской Олимпией де Гуж, и первый журнал, посвященный женскому дви- жению, но Национальное собрание, тем не менее, признало, что жизнь женщи- ны должна протекать в пределах семьи. Решительные попытки добиться полно- го равноправия женщин были предприняты Парижской Коммуной, — например, декрет от И апреля 1871 г. о пенсиях вдовам и семьям национальных гвардей- цев, погибших за революцию, и закон об уничтожении разграничения между «законными» и «незаконными» женами и семьями. Но эти героические меропри- ятия не успели осуществиться и погибли под обломками последних баррикад Парижской Коммуны. Только Октябрьская революция, по известному выражению Ленина, «под- резала корни угнетения и неравенства женщин так глубоко, как не дерзала подрезать их ни одна партия ни одна революция в мире». «Особенно гнусное, подлое, лицемерное неравенство в брачном и семейном праве, — писал Ле- нин, — неравенство в отношении к ребенку уничтожено советской властью пол- ностью». Но и это величайшее достижение Владимир Ильич рассматривал лишь как «первый только шаг к освобождению женщины», — «второй и главный шаг — отмена частной собственности на землю, фабрики, заводы. Этим и толь- ко этим открывается дорога для полного и действительного освобождения жен- щины, освобождения ее от домашнего рабства путем перехода от мелкого оди- ночного домашнего хозяйства к крупному, обобществленному». Вполне понятно и естественно, что эти исключительные мероприятия совет- ской власти, открывшие новую эпоху в истории человечества, дали огромную творческую зарядку мировой поэзии и в первую очередь — советским поэтам. Зазвучали новые песни, свидетельствующие о новом отношении к женщине и ребенку, к вопросам любви, брака, семьи. По сравнению со всей старой буржу- азной мировой поэ зией советская литература сделала в этом направлении такой ги- гантский шаг, что просто удивительно, как критика до сих пор по-настоящему не отменила его и не оценила. Уже один из первых пролетарских поэтов И. Филипченко восторженно писал: «Нет больше богатства, о мать, Нет больше искусства, как дитя воспитать. О, женщина-мать, Что старость и любовь спаяла огнем, В них себя растворив навсегда и опять, Твой ребенок - г бессмертное слово, Живая скульптура, картина, поэма живая»... А вот стихотворение А. Безыменского «Мечта». Я хочу, я пламенно хочу иметь сына. Эта мысль яркой нитью в душе моей стелется. Я охотно всю душу мою выну, Чтоб вложить ее в новое маленькое тельце. Я хочу дать ему душу добивающуюся, победную, Душу беспокойную, алчущую, быть может нервную