Сибирские огни, 1935, № 6

164 ИИИИИИЯИЯИМИ А. КОПТЕЛОВ — Я Обь переплываю, а тут меня на вершину' не пускают. — Сердца нетренированные. Получите расширение... ~ Доктор неправильно пульс считает, — жаловалась Арефьева. — У меня ребята насчитали только сто тридцать ударов. — И это много после получасового отдыха, — еще больше огорчил ее Гу- щин и строго добавил. — Возьмем только тех, у кого пульс не выше ста двад- цати ударов. — Я же на сахарном заводе договор давала на вершину подняться. Посчи- тайте, Иван Иванович, у меня пульс невысокий. Они битых полчаса упрашивали начальника и мастера, но им сказали: — Мы не можем отменить решение врачебной комиссии. Вершинники в палатках разжигали примусы. Седловики обедали всухомят- ку. На снегу лежали сухари и несколько банок рыбных консервов. Аппетит здесь был уже пониженный. Мы, пять человек, не могли опорожнить даже одной бан- ки. Многие ничего не могли есть, кроме шоколадных конфект. Кое-кому уже не хватало воздуха. Один из товарищей жаловался: — Страшно: вдруг мне воздуха не хватит... Буду дышать, как рыба на бе- регу, а потом... задохнусь. Первые признаки горной болезни встретили альпинистов на седле. С нами был картограф Десятое, энергичный, вспыльчивый молодой человек со светлы- ми волосами и рыжей щетинкой на подбородке. На седле он вдруг превратил- ся в скучного флегматика. Когда мы пошли к высшей точке седла, начальник распорядился, чтобы все сняли «кошки». Склон очень пологий и «кошки» тут совершенно были не нужны. Десятое с правой ноги «кошку» снял, а на левой оставил: ему все стало безразличным. К «кошке» прилипал мокрый снег и бед- ный картограф едва волочил тяжелую ногу. Вскоре температура опустилась ни- же нуля. С Ак-Кемского ледника стали выползать лохматые серые тучи. Они проносились низко над нашими головами, роняя снежную крупу. Десятое упал на спину, раскинул руки по снегу и изменившимся глухим голосом крикнул: — Товарищ начальник, буран... Буран начинается... Назад надо!.. — Ты что это валяешься? — спросил Иван Иванович. — Буран... Спускаться надо, — повторил Десятое, и тут же вяло добавил:— Одна нога совсем расписалась... — Сними «кошку», — посоветовал начальник. • Тогда Десятое сбросил с себя веревку и побрел один стороной. Даже этот пологий под'ем для уставших людей был нелегким, тем более, что мы глубоко проваливались в рыхлый снег. А инструктор Янковский вел нас очень быстро. Люди задыхались. Начальник часто кричал: — Стой!.. — И, опираясь грудью на альпеншток, спрашивал. — Далеко еще? — Да километра три будет, — отвечал инструктор и убеждающе гово- рил: — Здесь уже седло. Видимо, он рассчитывал на то, что уставший начальник повернет назад. Но горы на севере еще не были видны, и ясно, что это нас не могло удо- влетворить. — Какое же седло, коли Терехтинский хребет не виден. Долгих распрямлялся и кЪротко бросал: — Вперед! И мы шли дальше, овеваемые высоким ветром. Тучи над нами проносились с быстротой утиных стай. Казалось, что в следующую минуту они заденут за наши головы и упадут на седло. Нам придется сесть на снег и ждать, пока раз- ведрится. Длина седла, по всей вероятности, не менее двух километров. Это — сплош- ное снежное поле, у южного конца разорванное трещинами. Высшая точка его— снежный карниз над Ак-Кемским обрывом, 4050 метров над уровнем моря. Го- ры по реке Ак-Кем становятся видны лишь тогда, когда человек подходит к этому карнизу. Мы остановились в десяти метрах от обрыва. Янковский привязался на длин- ную веревку и осторожно пошел вперед. Я страховал его. Он лег на край снеж- ного надува и заглянул вниз. — Хорош карнизик! — воскликнул он — А обрыв около километра... От- весная стена! Янковский приподнялся и махнул нам рукой. — Отойдите подальше! Тут можем обвалиться. Потом он снова лег на край обрыва, чтобы рассмотреть ледник Родзевича (Ак-Кемский). Мы отступили метров на пять. Верхняя долина Ак-Кема была хорошо вид- на. Мутно-серое озеро вытянуто по долине и изогнуто. Слева в него впадает изумрудная речка. Ниже озера виднелась желтая копна — это домик метеоро- логической станции. От гор, покрытых лесом, шел туман, как дым от костров. Котандинская и Уймонская долины были закрыты рваной шубой облаков. Сквозь