Сибирские огни, 1935, № 6

teo ШИНМЙЙ^^ я A. koflffejiog ставить возле опасных переходов через трещины. С-ева включили в последнюю связку. Мы вышли в шесть часов. Все были одеты в шерстяные свитры и брезентовые штурмовки. Было довольно "прохладно. Под ногами — твердая корка снега, н* пей едва видны следы «кошек». Казалось, что здесь не люди прошли, а зверь слегка поцарапал фирн. Поблизости от ночлега мы пересекли снежный гребешок и попали в лабиринт глубоких трещин, над которыми кое-где висели тонкие снежные мостики. Посмотришь в светло-зеленую трещину — дна не видно. На ледяных скалах — блестящие выступы^ бесчисленные сосульки. Есть трещины глубиною метров со- рок. Ширина их весьма различна. Одни можно легко перешагнуть, другие пере- прыгнуть, через третьи перейти по мостикам, а четвертые приходится обходить. Это уж не трещины, а целые ущелья. Большинство трещин шириною 6-8 метров. Некоторые из них, разорвавшие ледник чуть не во всю ширину, напоминают городские улицы. 2-3 трещины походят на котлованы для многоэтажных домов. Из одной трещины в другую есть причудливые ходы. Ледяные арки перекинуты через пропасти. На зеленых столбах — белые снежные фонари. Один из командиров, взглянув на эту прекраснейшую картину нагромождений льда, вспомнил романы Жюль Верна. Ему 'показалось, что ледяные хоромы насе- лены героями фантастических произведений. Чтобы попасть на верхний ледниковый склон, надо пройти лабиринт трещин у его западного края. Слева, под перемычкой, расположен гигантский белый цирк. Там снежные рубцы напоминают ряды для зрителей. Впереди — величественный черный купол скал, на который надета гигантская снежная шапка. Многие узкие трещины были покрыты снегом. Возле них Гущин останавли- вался на несколько секунд, прощупывал глубокий снег" ледорубом. Найдя тре- щину, он пробивал в снегу отверстие, опускался на колени и заглядывал вниз: проверял, крепкий ли мостик. Потом он ровным и тихим голосом говорил: — Александр Федорович, я пошел. Гетье постепенно опускал за ним веревку, чтобы в случае провала мостика сразу же удержать друга. Но вот Гущин был уже по ту сторону трещины. Я вставал на место Гетье и также опускал за ним веревку, а Данило Иванович свою часть веревки сматы- вал. Мы охраняли инструктора с двух сторон. Если Гетье прошел, значит, мостик надежен. Остальные все, кроме начальника, легче его. Иногда Гущин прыгал через трещину, и Гетье также опускал за ним веревку. Часто мастер качал головой и тихо бросал: — Неприятная трещина. Потом он шел вправо или влево в поисках более надежных мостов. Наконец, лабиринт пройден. Мы круто повернули вправо, прошли под купо- лом и оказались на средине ледника. Здесь трещин было меньше. Ледник сжат каменными челюстями. Скалы отвесны и суровы. В темно-сером камне •—ржавча- тые прожилки. В выемках скал — белые пятна, снежные навесы. С обеих сто- рон — широкие дороги лавин. Вскоре подошли к крутому ледяному лбу. Гущин начал рубить ступеньки. «Кино-ребята» бежали с аппаратом, крича, чтобы мы их подождали. Выше лба начался настолько крутой снежный склон, что прямо итти было нельзя. Наша тропа извивалась змейкой. В 8 часов мы подошли к широким полям, освещенным солнцем. — Одеть очки, — передали по цепи команду мастера. В тени снег был густо-голубой, а на солнце голубовато-серебристый. Он сиял настолько ослепительно, что остаться без очков — это значило потерять зрение на одну-две недели. За линией тени нам сразу стало жарко. Многие тотчас же сбросили брезен- товые штурмовые костюмы и шерстяные свитры, остались в одних легких ру- башках. Пламенное солнце летало над горами. У альпинистов сохли губы, горели щеки. Не спасал ни вазелин, ни глетчерная мазь. Буквально через несколько минут на щеках появились солнечные ожоги. Снег мгновенно размяк. Сухотелые и легковесные альпинисты проваливались до колена, а Гетье и Долгих увязали по пояс. Итти стало раза в три тяжелее, чем ранним утром. — Надо выходить ю Раздельного гребня не позже четырех часов утра, чтобы подняться на седло по твердому снегу, — сказал мастер. Связки растянулись далеко. По ближайшим к нам ледяным увалам шли только двенадцать человек. Остальные были еще за белыми скалами. Гущин рвепоряднлея, чтобы сйросили по цепи, как себя чувствует Иван Иванович. Через несколько минут снизу долетел мощный голос Долгих: — Хорошо! Сейчас даем ракету. В лагере мы условились, что через каждые шесть часов будем пускать ракеты: