Сибирские огни, 1935, № 5

38 lllllllllllllliniillilllllllllllllf Ф. БЕРЕЗОВСКИЙ Стрижах открыл дверь одиночки и громко сказал: — Я—комендант города Стрижак! Правительство Колчака сверг- нуто революционными рабочими и солдатами. Я назначен властью революционного комитета. Я освобождаю вас. Можете собираться и выходить на волю. Густо обросший волосами Фомин сидел, упершись руками в на- ры. Он смотрел на Стрижака круглыми немигающими глазами и молчал. — Желаете воспользоваться свободой? Помолчав, Стрижак настойчиво добавил: — Я повторяю: вы свободны! Можете выходить. .. Фомин засуетился. Вскочил на ноги. Забормотал: — ' Я сейчас!. Я желаю! .. Да, да!., я сейчас!„ Оставив дверь камеры открытой, мы пошли дальше. В дверные волчки из уголовных камер нам кричали: — Товарищи! Освободите нас! — Товарищи! .. — Освободите! Шагавший рядом со Стрижаком начальник тюрьмы взволнован- но говорил: — Только, ради бога, не освобождайте уголовных. Пожалуйста, прошу вас. .. Не освобождайте! .. Они зарежут меня!.. В о второй камере, которую мы открыли, оказались два оброс- ших волосами интеллигента. В тех же самых выражениях Стрижак повторил свое предложение и, не получив ответа, сердито крикнул: — Не желаете выходить на волю? Бородатый человек угрюмо промычал: — Погодите. .. Дайте подумать. .. — Ну и чорг с вами, — махнул рукой Стрижак. —- Думайте! .. Он повернулся и, выходя из камеры, сказал сопровождавшим его товарищам и начальнику тюрьмы, у которого были ключи: — Оставьте камеру открытой. .. Почти во всех эсеровских камерах повторялась одна и та же сцена. Эсеры неохотно выходили из камер. Они расспрашивали: как свершился переворот? Кто поставлен во главе революционного коми- тета? На каких условиях их освобождают? В своих воспоминаниях жена эсера Нина Фомина рассказывает о настроениях эсеров в момент освобождения из тюрьмы, следующее: «Приехали к С. И.. Я вошла в комнату. Из угла раздался голос Нила. — Ну, здравствуй! .. Я спросила его: — Что такое? Что случилось? Он говорит: — И сам не знаю... Какая-то провокация. .. Пришли, говорят: сво- бода, идите на волю. Ну и пошли. — А зачем же пошли вы? Нельзя было остаться? — Так как же останешься — ведь они вооруженные — еще и прикончат!». Они — это большевики. Та1к думали о нас в тот момент эсеры. На самом деле положение было совсем иное. Покрывая шум в коридорах, раздавались громкие призывы беспартийных рабочих и пришедших с воли рабочих-большевиков: — Товарищи! Побольше порядка! — Товарищи! Никаких насилий! Никаких оскорблений! Один из рабочих, выпущенный вперед нас из камеры, ходил по