Сибирские огни, 1935, № 5

32 !l!l!l№lllllllllllll!llllllliimiimniilllliniWlli!llll!l!l]l!ini!IIUW Ф. БЕРЕЗОВСКИЙ — Скалепов! — полушопотом воскликнул я. — Ура! Через день в городе будет восстание! — Не может быть!?. — так же тихо воскликнул Скалепов. — Ты врешь! Я подробно передал беседу с сыном. Выслушав меня, Скалепов ненадолго задумался. Потом тихо за- говорил: — Да. .. это хорошо. .. это замечательно! .. Если восстание удаст- ся, мы будем свободны. .. А если провалится... Нас перестреляют здесь, как куропаток. .. Я взял его руку. — Ну что-ж, товарищ Скалепов... Такие дела без жертв не де- лаются... Кто-нибудь должен быть жертвой. — Правильно, — ответил Скалепов, пожимая мою руку. — На- до нам увязаться с соседними камерами... на случай боев за тюрьму и на случай освобождения. .. Вечером мы установили связь с двумя соседними камерами. Там уже знали о предстоящем восстании, но так же, как и у нас, знали лишь самые надежные люди. Мы не сомневались, что в тюрьме си дят «олчаковские шпионы. Нужна была самая строгая конспирация. Конспирировать нам помогло неожиданно разыгравшееся событие. 11. АТАМАН КАЛМЫКОВ Камера занималась очередным избиением насекомых. Рядом со мной сидел казак. За время пребывания в тюрьме казак очень изменился. Он вы- учился грамоте, почитывал книжки, которые мы ему давали, и ча- стенько вступал уже в разговоры на политические темы. Происходил он из середняцкой казачьей семьи и любил поговорить о казачьем житье-бытье. Внешность его тоже изменилась: от былого румяного загара на его скуластом лице не осталось и следа, он пожелтел и осунулся, черные глаза ввалились, серая гимнастерка изорвалась и засалилась, вместо нижнего белья на его костлявом и грязном теле болтались серые и грязные лохмотья. Избивая в своих ремках вшей и бросая их в огонь лампы, казак рассказывал мне о Забайкалье, о своей семье, о пребывании в отряде Калмыкова, о зверствах, кото- рые творил Калмыков над мирным населением и над пойманными большевиками. — Вот какой подлец Калмыков, —- говорил казак, бросая оче- редную вошь в лампу. — Бывало, влетим к переселенцам в село, ве- лит нам имать ково попало. .. Ловите, грит, всех! Потому, грит, пе- реселенцы все красны... Ну, а мы ведь темны... Ловим подряд, кто под руку попадет... А он тут же посеред села соберет стариков, жен- щин да ребятишек... На глазах у всех ходит от одного арестованно- го к другому и палит из нагана — каждому в лоб! .. Перестрелят всех собственноручно и скомандоват нам: по коням!.. — Народ ревет, а мы удирам без оглядки. .. А то один раз тако дело вышло. Поймали казаки на станции большевика и привели к Калмыкову. .. Большевик был в офицерской шинели, но без погон. Калмыков застрелил его и велел вахмистру вырезать на плечах у большевика погоны подпоручика, тоисть прямо на голом теле. .. Я тогда не понял: зачем надо резать мертвого человека?.. А вахмистр после рассказал: народ, грит, увидит человека с резанными погонами и скажет: это большевики галятся над офицерами, погоны на теле вырезают! Зверства делают! .. Вот какой человек атаман Калмыков! .. Подлец!.. Ну, прямо, зверь! ,