Сибирские огни, 1935, № 5

• В П Л Е Н У П111И1111111111Ш1111111111 27 в тюремной ограде демонстративно подчеркивал свою близость к ним. Когда мы протестовали против этого, Михельсон отвечал: — Ну, знаете ли, товарищи. .. политика политикой, а дружба дружбой. .. Это мои старые знакомые и я не намерен порывать с ни- ми знакомства. .. Когда в камере возникал разговор о работе Советов при первой советской власти в Сибири и о работе партии большевиков и когда кто-нибудь из молодых ребят просил каких-нибудь раз'яснений, Ми- хельсон обязательно вмешивался в разговор и подвергал ожесточен- ной критике самую систему Советов и работу большевиков. Вначале мы приписывали это политическому невежеству Михель- сона. Но когда увидели, что на сторону Михельсона стали склонять- ся Разницын, Славнин, художник и другие, мы поняли, что дело тут идет о борьбе за политическое влияние. Против Михельсона высту- пили Скалепов, Богомаз, Стенька Разин, Березовский, Григорьев. В тюрьме мы много читали книг и брошюр: политических, исто- рико-революционных, философских, научных. Михельсон демонстра- тивно читал только беллетристику. В спорах с ним мы привлекали на помощь Маркса, Энгельса, Ленина. Михельсон хвастливо заявлял: — А я вот не читал ни Маркса, ни Ленина, а всегда при публич- ных выступлениях бил людей, подобных вам и таким, как Лобков и Косырев. .. — Но ведь ты же невежда, — говорил я Михельсону. — Ты мог их бить своей болтовней, но не знаниями... — Ты — зазнавшийся профан! — кричал Скалепов. — Никогда и никого ты не бил!.. Ты — хвастун. .. — Но вы позабыли, как я бил Лобкова и Косырева, — не уни- мался Михельсон. — Ну... например... тогда. .. когда они проводили свою дурацкую национализацию домов. .. В спор вмешался Богомаз: — Ну, это ты, Михельсон, преувеличиваешь... Во-первых, не ты бил, а тебя били!.. Во-вторых, Лобков и Косырев проводили в жизнь . то, что было необходимо в интересах социалистической революции. Они выполняли декреты центрального правительства, продиктован- ные волею миллионов. •— А где у них была в это время своя голова? — раздраженно кричал Михельсон. — Чем они думали, когда национализировали деревянные дома в четыре комнаты? Богомаз кричал, посмеиваясь: — Они-то думали головами! .. А вот чем ты думал, когда рас- хваливал чехов, а чехи тебя в тюрьму тащили?.. Иногда от Лобкова и Косырева Михельсон переходил к вождям партии большевиков. Критиковал их действия. Но тут он встречал отпор почти всей камеры. Против него выступали даже его друзья и единомышленники. В конце концов в политических спорах Михельсон стал оказы- ваться почти одиноким. Изредка его поддерживал Разницын и то робко. Речи Михельсона и его поведение все больше и больше раз- дражали заключенных. Слава о нем, как о меньшевике, — пошла по всей тюрьме. К нему стали относиться враждебно товарищи и из дру- гих камер. Последнее столкновение с Михельсоном в нашей камере произо- шло по вопросу об отношении к Учредительному собранию. , Михельсон пытался доказывать, что Советы и Учредительное собрание могли бы существовать одновременно. Я спросил его: — А кто же, в таком случае, будет управлять страной?