Сибирские огни, 1935, № 5

IliiHIIIIIIIIIIlllUllimilllllllli ф. БЕРЕЗОВСКИЙ У молодого человека закипела в душе злоба, которую он долго копил, не зная—куда и на кого ее излить. При проезде через станцию Омск, во время остановки, он напился пьяный и, шатаясь ночью около ва- гонов, стал кричать, ругаться и заявлять, что на фронт не поедет. Рядовые казаки уговаривали его и тащили в вагон. Но он упирался^ и кричал: — Не поеду на фронт!.. Не поеду! Што хошь со мной делайте, а не поеду! Проходивший мимо казачий офицер приказал арестовать его. Казак выхватил из ножен шашку и с бранью бросился на офицера. Его обезоружили, арестовали и отправили в Омскую областную тюрьму. Узнав, что казак из отряда атамана Калмыкова, Михельсон пред- ложил об'явить ему бойкот, но это предложение вся камера едино душно отвергла. Все видели, что молодой казак — темный и наивный человек, не* понимающий, что он был позорным орудием в руках забайкальско- го палача. Мы решили просвещать казака. Но вначале это плохо удавалось. Казак перед всеми, кроме Стеньки Разина, замкнулся. Во время" разговоров с нами он вытягивался по-вое'нному в струнку и на все во- просы отвечал: — Так точно! — Слушаюсь! — Никак нет! И всех нас величал словом: господин. Перед Новиковым он буквально замирал и, вытягиваясь по-воен- ному, таращил глаза и чеканил: — Слушаюсь, господин капитан! — Так точно, господин капитан! Штабс-капитана это бесило. Он ворчал и плевался. Но гнев свой сдерживал. Мы пробовали раз'яснить казаку, что мы не господа и что не следует так отвечать на вопросы, как отвечает он. В первое время наши раз'яснения не действовали. Казак почти- тельно слушал нас, смущенно улыбался, но привычек своих не остав- лял. Отвык он как-то сразу, после своеобразного внушения офицера Новикова. Однажды казак обратился к Новикову за каким-то раз'яснением и, вытягивая руки по швам, спросил: — Разрешите вас спросить, господин капитан... Новиков шариком скатился с нар, сжал кулаки и, не дав казаку закончить фразу, взревел: — Я тебе... морду разобью! ., если ты еще раз назовешь меня гос- подином или капитаном!.. Бледный, трясущийся казак молчал и усиленно хлопал своими серыми глазами. А Новиков кричал: — Товарищ я тебе!. .. А не господин! .. И не капитан!.. Пойми ты, дуропдяс: оба мы с тобой политические арестанты... Понимаешь? А-рес-тан-ты. Понимаешь? Казак вдруг широко рассмеялся, тряхнул своей пепельной челкой и, переступив с ноги на ногу, весело сказал: — Так точно, товарищ Новиков, понимаю! .. — Выбрось к чорту из головы эти дурацкие: так точно и никак нет, — ворчал Новиков, влезая обратно на нары, к своему углу. —