Сибирские огни, 1935, № 5

14 1!1Ш111!1М11Ш11М1!М11М ф. БЕРЕЗОВСКИЙ 'ка лучше, отец: знаете ли вы, что в тюрьме почти каждый день бы- вают господа офицеры? — Знаю, — торопливо воскликнул поп, растерянно моргая. — Следовательно, вам известно, что они бывают всегда в пол- ночь и увозят из тюрьмы большевиков? — Знаю. .. — А знаете вы, что взятых из тюрьмы большевиков они расстре- ливают? Поп замахал руками: — Что вы, что вы, господа. .. этого я не знаю! .. Нет, нет!.. Не слыхал. .. — Врешь, батюшка! — гневно загремели голоса вокруг попа. — Врешь, поп! .. Старичок опять заерзал на стуле и забормотал, повертываясь во все стороны: — Не знал я!.. Истинный бог не знал... Не знал!.. И вдруг в его маленьких и карих глазках блеснул огонек хитре- цы, а розовое и мохнатое лицо осветилось лукавой улыбкой: скло- нив на бок голову и поглядывая на открытую дверь, за которой по- кашливал надзиратель, он произнес: — Что правда, то правда!.. Одним ухом слыхал. .. да не верится! .. Поди, болтовня все это. .. А? Боясь, что гнев товарищей вот-вот прорвется и в камере может разыграться дикая сцена, избиения старика, я сказал попу: — Идите, батюшка. .. И если вы честный человек, обратитесь с увещанием к вашим золотопогонникам, хозяевам. .. А нас избавьте. .. Точно ужаленный, поп сорвался со стула, надел шляпу и побе- жал из камеры. На ходу он оглядывался и торопливо повторял: — Извиняюсь. .. Простите... Извиняюсь. .. Проклятый шмель, он давно уже гудит и настойчиво бьется в стену нашей камеры около моего, изголовья; но я не в силах поднять- ся и отогнать его; я отлично вижу его: черный, отполированный, он пошевеливает золотистыми крыльями и стальными лапками, вздра- гивает всем корпусом и гудит. — Автомобиль! — кто-то шепчет мне в ухо. — Нет, это шмель, — с трудом отвечаю я, силясь подняться. Но руки и ноги мои одеревенели. Все тело сковано какой-то странной тяжестью и ужасом. Сердце перестало биться. Мне хочется Крикнуть. Но нет сил. А кто-то настойчиво шепчет в мое ухо: — Автомобиль! Я напрягаю последние усилия. Вздрагиваю. И, со стоном просыпаясь, открываю глаза. — Автомобиль, — шепчет лежащий рядом со мной рабочий Григорьев. — Опять приехал... автомобиль. .. — Давно? — шопотом спрашиваю я, отгораживая рукой глаза от желтого света, падающего со стены, от семилинейной жестяной лампочки. — Давно, — ответил Григорьев. — Вот! ., слышишь?.. Шпоры звенят. .. Идут сюда! .. Слышишь? По коридору все больше и больше нарастали звуки шагов, визг- ливо тренькали офицерские шпоры. Около наших дверей звуки замерли. И замерло сердце в моей груди. Потом загремел дверной замок.