Сибирские огни, 1935, № 5

10 llliiniNIIIIIIIIIIIIHIllliniUllllllll Ф. БЕРЕЗОВСКИИ как красногвардеец, во время боев на Урале и привезен в омскую тюрь- му. Теоретически Стенька Разин был плохо подкован, — он малогра- мотный. Но везде, даже на допросах у следователя, посмеиваясь, он убежденно подчеркивал: — Да, я красногвардеец... — Да, да, я большевик. .. Свою украинскую речь он пересыпал русскими словами. — А як же-ж. .. конечно же я большевик. .. Стенька Разин любил слушать политические споры. Когда инте- ресный спор кончался вничью, Стенька был поджигателем продол- жения спора. Всякую мысль он любил доводить до ее логического конца. Второй рабочий — не то Григорьев, не то Григорий — я буду называть его — Григорьев. Это светлорусый человек — лет двадцати пяти, сухой, но крепкий; одетый в старенький серый костюм и чер- ную косоворотку. Он тоже большевик. Необычайно скромен и мало разговорчив. Он тщательно скрывал свою роль в Совдепе. Но своих большевистских убеждений не прятал. Когда эсеровские следователи спрашивали его о политическом прошлом, Григорьев твердо отвечал: — Принадлежал к партии большевиков. Третий рабочий большевик — из владимирских рисовальщиков. В шутку мы называли его богомазом. Богомаз был среднего роста, тоже сухой и крепкий. Голова и лицо у него круглые. На голове длинные, черные волосы, слегка вьющиеся. Лицо обрамлено черной шелковистой бородкой. Глаза карие, пытливые. Богомаз окончил пяти- классное городское училище. Политически он больше развит, чем дру- гие большевики нашей камеры. В северо-западном углу нашей камеры занимал место штабс-ка- питан Новиков, черноволосый смугляк лет тридцати пяти, с одутло- ватым и толстогубым лицом, с реденькой растительностью на верх- ней губе и на подбородке. Одет он был в серую военную форму — без погон. Арестован за службу в Красной армии, в качестве техни- ческого инструктора, обучавшего красноармейцев военному искусст- ву. Политически совершенно безграмотный, Новиков ничего не чи- тал. Он любил; часами валяться на нарах, вниз лицом. Повидимому, он о че)м-то много думал. Когда мы спрашивали — почему он мол- чит и о чем думает, Новиков спокойно и серьезно отвечал глухим баритоном: — Стараюсь корень жизни познать. .. В нашей камере сидел молодой студент — сибирский поэт Игорь Славнин. Это был весьма талантливый и весьма странный юноша. Он называл себя анархистом, но политически был совершенно безграмо- тен. А сидел в тюрьме за кражу из чьей-то передней двух пальто. Небольшого роста, тоненький и стройный, с худым, длинным и без- усым лицом, с голубыми и ясными глазами, с прямыми длинными, темнорусыми волосами на голове; одетый в длинный арестантский халат, которым он прикрывал истлевшее от времени и грязи холще- вое белье. Славнин похож был на юного монаха-аскета. Спал он на голых нарах, подложив полено под голову и прикрывшись дырявым арестантским халатом. Кроме халата тюремная администрация ниче- го не выдала ему, своего у него ничего не было, а от соседей по ка- мере он не хотел принимать ни бе#ье, ни подушку, — гордость не позволяла. В тюрьме он сочинял и читал нам стихи иногда весьма красивые, нежно-лирические, а иногда эротические и похабные. Особен- но любил он поиздеваться в стихах над божьей матерью. Кажется, не было в руском языке такого похабного эпитета, который он не сриф- мовал бы и не прицепил «пресвятой деве» Марии.