Сибирские огни, 1935, № 5

104 i»il!llllll!ll!!!!lllllllilll!llllllllillllllM H. ЕМЕЛЬЯНОВА Наташа опять вспомнила, что не любит называть себя геологом. Смутно пронеслось время, когда она кончала вуз. Тогда получивший диплом еще мог ощутить это как привилегию, а теперь это так про- сто и в порядке вещей, что смущаться этим нельзя. Каждый может быть геологом. — Сколько еще неправильных представлений, — думала .Наташа, пока рядом звенел танин голосок и добродушно ворчал Адоньев. — И вот а партии тоже. .. — Что было бы самым трудным для меня, — думала раньше На- таша, — если бы я вступила в партию? Самое трудное было бы под- чинение моей свободы приказу. Я, скажем, хочу в экспедицию на се- вер, а партия посылает меня в Среднюю Азию. Тогда, — Наташа пред- ставляет себе, что она разговаривает с несколькими людьми, сидящи- ми за столом; они все партийцы и почему-то хотят сделать именно не так, как хочет она, — тогда я сказала бы: «Вот такие у меня доводы, что на севере мне полезнее и лучше работать для всего дела страны». Но тут, по привычному представлению Наташи, люди у стола долж- ны были бы ей возражать, а она не подчиняться и выходило бы, что в партию ей никак нельзя, чтобы не потерять свою свободу. — Но если я не хочу давления, — подумала теперь Наташа, — значит, я сама знаю наверное, как поступить лучше. И, однако, выхо- дит, что не всегда знаю. Вот я ответила Алексею, что у родных Тане будет хорошо, а знай вперед Алексей или Адоньев, какие у моих род- ных условия, они бы сказали: «Не вози туда Таню». А я бы стала спорить? Да, — признавалась себе Наташа, — я стала бы спорить, по- ка не проверила бы сама. И вот, совсем нечаянно, как иногда случаются большие открытия, Наташа представила себя не перед теми людьми, а с ними вместе за столом, и начала советоваться сама с ними о себе. Был тут и Адоньев, и комифар полка, и уже Алексей, и еще много людей, которых На- таша очень уважала. И как только она посмотрела на все свои сомнения изнутри, и ста- ла не издали, а вместе со всеми этими людьми советоваться о своем,— все прояснилось. Все эти люди, оказывается, прекрасно соглашались с ней в нужности ее работы и позволяли ей ехать на север, и иначе и быть не' могло, потому что им, как и ей, надо было лучшее для всего дела страны. Через два дня Наташа провожала Адоньева и Таню на Дальний Восток. Чисто вымытый и вычищенный скорый поезд стоял у плат- формы. В нем был хороший вагон-ресторан, и Наташа настояла, чтобы Адоньев ехал со скорым. Она побаивалась, что старик будет снова вылезать на всех станциях за яйцами и пирожками. Еще отстанет, чего доброго! Но Адоньев, верный себе, и сейчас шел от вокзала и нес огромный кулек вишен и слив. — Чего переплачивать в ресторане? Купил, вот, на первое время продовольствия. Доктор твой говорил, что ей фрукты надо кушать. Таня, принимай! - - Н е выходите вы на станциях, товарищ Адоньев, — наговарива- ла старику Наташа, — ведь поезд скорый. — А чего было навязывать мне скорый? — заворчал старик. — Управились бы и в почтовом. Денежки у тебя зазвенели лишние? Знал бы, не пустил тебя билеты брать. Дали уже два звонка. Наташа, крепко поцеловав Таню и пожав руку Адоньеву, вышла на платформу. Проходила последняя суета прощанья. Милое личико девочки, немного грустное, прижалось но- сиком к стеклу. — Окно, откройте окно! — заметалась Наташа.