Сибирские огни, 1935, № 5

В ПЛЕНУ ШШШИ11ШМ11Ш1ШШ1ЮШ 5 точно мутные глаза безумцев, светятся волчки. Слышится глухой рокот человеческих голосов. Слева промелькнули запертые двери тюремной церкви, окованные железом и окрашенные серой краской, похожие на деповские ворота. Сзади идущий надзиратель командует: — Направо. .. На третий этаж. .. Опять каменная и темная лестница. Опять вонючий полумрак, еще более густой и удушающий. Глаза ничего не видят. Иду на- ощупь. Сердце готово прошибить грудную клетку. В голове тяже- лый туман. Хочется на минутку о«тановиться и передохнуть. Но над- зиратель командует: — Направо. .. В ;конец коридора. .. Точно автомат передвигаю нога и иду по направлению к блед- ному свету, струящемуся сквозь оконные решотки — в конце ко- ридора. Около дверей последней камеры, близ окна, стоит коридорный надзиратель — чернобородый человек в черной шинельке с синими кантами, в такой же черной фуражке, у пояса на одном боку у не го болтается шашка, на другом — кобура с револьвером; в руках он держит огромную пачку ключей. Еще издали он лениво спра- шивает: — Куда? Ч Проводник мой отвечает: — К тебе, в двадцать восьмую. Медленно повернувшись, бородач неторопливо начинает от- крывать дверь камеры. А я стою и, превозмогая волнение, думаю: «Ну вот, сейчас откроется дверь, она пропустит меня в камеру и снова захлопнется — надолго, быть может, навсегда. . .». Последняя минута кажется бесконечной и мучительной. Хочет- ся оборвать эту минуту и поскорее попасть к родным и близким. А в голову стучатся тревожные мысли: «Но кто меня встретит сейчас? Как меня встретят? А вдруг в этой камере сидят одни уголовные. . .». Спохватившись, я подавляю волнение и сам себе говорю: «Ну что-ж, надо и уголовных просветить. .. Надо и их поставить на службу революции». .. Точно огромная пасть, со скрежетом распахнулась дверь и откры- ла передо мной камеру, наполненную народом. Я шагнул через порог и на несколько секунд остановился, раз- глядывая сидящих за столом и валяющихся на нарах людей. Заключенные повернули головы в мою сторону и на момент то- же замерли. А затем камера огласилась многоголосым и приветливым криком: — Бе-ре-зо-о-овс-кий! .. — Здо-ро-во-о1 2. КАМЕРА Из-за жары и тревожного настроения сегодня спали плохо. Лишь под утро все уснули тяжелым болезненным сном. Уже давно и отчетливо слышу я настойчивый голос дежурного : по камере: — Товарищи! .. Вставайте! .. Граждане чехо-эсеровской республи- ки... Вставайте! !Но я не могу проснуться. Сквозь сон чувствую, что голова отя- желела, по вискам кто-то молотками стучит.