Сибирские огни, 1935, № 5

98 1111!!11111111!!111111Н1111!11!!П111111Н111!111 Ш Н. ЕМЕЛЬЯНОВА. лишь, когда и поругаешь. Всего бывает». Понравилось — вижу сра- зу. —• «А насчет работы, — можете ли вы честно работать с нами? Если не(т — мы не препятствуем, можете уезжать за границу и там жить». Вижу, спрашивает умный человек: ни ему, ни мне скрываться нечего. — «Насчет энтузиазма в' работе я вам скажу, что, конечно, я — энтузиаст, но умеренный, а насчет заграницы тоже отвечу: жил всю жизнь хорошо, а прозябать на старости лет не хочется. Предать вас, — говорю, — мне невыгодно, потому что у меня два сына и дочь на советской службе. Я совесть имею, чтобы их не подводить. Да и платите, говорю, вы мне хорошо. Поэтому работать буду честно, но честным .человеком в вашем смысле — не стану, ибо, по-моему, мно- гое у вас наивно и не продумано». .. — «Ну, что же, — говорят, — вы свободны, гражданин «умеренный энтузиаст». .. Но имейте в ви- ду — глаза у нас есть». .. Ну, сохранил престиж и работаю. И золо- тишко мое не тронули. Спросили: «Сколько у вас?» — «Все равно, говорю, скажу — подумаете, что утаиваю. А вы ищите, ничего не имею против»... Все очень смеялись. Смеялась и Наташа: человек был умный и, наверное, так и было все, разве немножко придумал. Но Александр Степанович был чем-то расстроен. Вознесенский после всех и сам не- много посмеялся, причем лицо у него так и заплясало на жирном подбородке. Начали ужинать, когда появилась подруга Софочки в бриллиан- товых серьгах, с огромным изумрудом на указательном пальце левой руки. У нее были огромные, какие-то безумные глаза, тонкие выщи- панные бровки и, при высоком росте, крошечная нога. Тут уж даже и Софочка немного померкла, — такая капризная красавица была ее подруга. Муж ее, высокий и худой бухгалтер, склонял голову так,, будто хотел закашляться, но почему-то отдумал. Он называл жену «кошечкой», а она, смеясь, протягивала над столом тонкую руку и хищно сжимала пальцы с розовыми ноготками. Она спросила Кате- рину Ивановну: — Летали вы когда-нибудь на аэроплане? — Катерина Ивановна и не помышляла об аэропланах, считая их слишком дорогими для себя, да и летать-то ей было некуда, но она сказала: — Ни за; что не полетела бы, а вдруг он упадет? Лучше уж в мягком вагоне, в скором, — хотя и в мягком скорого ехать ей было не по карману. ь — А если бы вам сказали: сесть на аэроплан и улететь за грани- цу? Там такая жизнь! — и кошечка хищно сжала пальцы, а Софочка прибавила: — Вы такая еще красивая женщина. Вам непременно надо за границу... И Катерина Ивановна, до сегодняшнего утра находившая, что и на базар ей ходить излишне, когда дома все хорошо и благополуч- но, вдруг ответила: — Ах, если бы за границу! Я села бы в аэропланчик, закрыла бы руками глаза, чтобы не бояться, и сказала бы: «Летите!» А там, за границей, открыла бы. *— И она сделала все так, как сказала: закрыла руками и потом открыла порозовевшее свое лицо. Все захлопали в ладоши, только Толокон-ников неумеренно за- хохотал, а Сергей Иванович налил в стаканы красного вина и ска- з ал : —• Выпьем за тех, кто умел и умеет жить: буржуй ли, пролета- рий, лишь бы умел пить вино и любить женщин. — Да, любить женщин — это целая наука, — подхватил Возне- сенский.