Сибирские огни, 1935, № 4

28 Ш11Ш11Ш1»111!1!1!Н1!1П1111111Ш М. КРАВКОВ Я стою и не знаю, что делать. То ли мне уходить, то ли помо- гать больному. Но помощь уже входит. Жена швейцара и он сам, укоризненно качающий толовой: — Эх, гражданин... Зачем дразнить старика? И вот я опять стою перед выходной дверью, за спиною швейца- ра, шарящего ключом по замку. И жалуюсь ему — первому, оказав- шемуся возле меня человеку: — И плохо же мне... Я так надеялся... — А это что? — подмечает он половинки карточки в моих руках. Я отдаю ему остатки фотографии и мельком вижу молодую жен- скую головку. — Ишь, разодрал! — усмехается швейцар. Я точно просыпаюсь. Выдергиваю назад обрывок и читаю на обороте: «Ирина Макарова». Макарова — ведь это настоящая ее фамилия, по отцу! Я сжимаю руку швейцара так, что он испуганно отшатывается. — Вы знаете ее?.. Он озабоченно улыбается. Но видит, что в лице моем опасного нет, что сейчас я даже слабее его, что я просто чудной, и отвечает: — Понятно, знаю. — Товарищ, — говорю я хрипло. — Выручи, мне надо ее отыс- кать, она мне родная! — Вот чего! — удивленно успокаивается он. Глядит на меня до- бродушно и даже с сочувствием. — А я-то думаю, чего это вы растревожились? — Да, да! — горячо открываюсь я. — Я очень тревожусь. Как мне узнать ее адрес?.. Он назвал мне улицу и номер дома... Эх, какой свет загорелся в моей голове!.. Швейцар со старческой словоохотливостью поведал мне и кое- какие подробности. Он даже отошел от двери и вынул коробочку с табаком. — Старичок этот был компаньоном Рудакова. А теперь у него, — крутит он около лба, — не все дома! А Ирина Михайловна хорошая девушка... — Да? — с восторгом вставляю я. — Хорошая? — Жила она, как воспитанница, у Грингофа. А потом ушла от него. Как ножом отрезала — ничего Рудаковского ей не надо! По- нятно. Молодая она и живет по-молодому, по-новому. Учится сейчас. Хорошая барышня, самостоятельная!.. — Почему же на меня Грингоф обозлился?.. — Это находит! Обидело его наше время, вот и злится. На нее тогда пуще всех лютеет. То уж сказать, недавно собрал кой-какие вещички, от приемной матери Ирины Михайловны у него остава- лись, все собрал дочиста, — на барахолку продал!.. А потом убивал- ся. Карточку тогда схоронил на память, а теперь вот... Я ничего не сказал ему, а только крепко пожал руку. Когда был уже на пороге, этот добрый человек остановил меня и, оглянувшись, быстро шепнул: — А вас тут ищут! — Кто?! — Думаю так, что вас... За час перед вами какой-то зашел и справлялся — не был ли кто? Говорил про обличье, на вас похоже... 9 Днем не видно моих преследователей. Они, как ночные звери, появляются только в сумерках. А вернее, пожалуй, я попросту их не