Сибирские огни, 1935, № 4

ЗАШИФРОВАННЫЙ ПЛАН IIIBIIIIItlBIIIIIIIIIIUUMillllMl 27 Это выговариваю совсем, как шутку. Улыбаюсь. Швейцар медлит, будто приценивается — сперва к моему костю- му, потом к лицу. — А зачем он вам нужен?.. От души отлегло! Я боялся, что он просто захлопнет дверь, ус- лышав такой допотопный титул. — Меня послала его знакомая. Швейцар сторонится, пропуская меня, и указывает: — Под лестницу, налево дверка. Мне открывает небольшой человечек. Очки, как у сельского дья- ка, — влезли на лоб. Вопросом поднялись сборки морщин. Седая бо- роденка тычется в меня, по-петушьи — храбро. — Барон Гривгоф? — деликатно спрашиваю я, снимая шапку. — Иван Эдуардович Г-рингоф, — с ударением рекомендуется старичок. Я мнусь. — В чем дело? — нетерпеливо притоптывает он. — Я хотел бы сказать вам пару слов... — Войдите и закройте дверь. Теперь не лето! Комнатушка крохотная, вся собралась в одну точку электриче- ской лампочки, повисшей над столом. Под лампой разложены щип- чики, молоточки — немудрая мелочь часовых мастеров. Старичок нагибает лысую голову, точно боднуть собирается лампу, и ждет. Глядит как-то сбоку я остро. — Чего вы хотите? Вот оно, мое испытание!.. Начинаю я со случайного своего пре- бывания в городе. Говорю как можно мягче, боюсь раздражить. Го- ворю литературно, — на столе у него лежит физика Хвольсона. Когда я договариваюсь до базара и рассказываю про находку книги, он нервно передергивает плечами, наощупь хватает трубку, втыкет в рот и забывает зажечь. Я умолкаю и жду приговора. — А позвольте вас спросить, — выдергивает он трубку, — кто вы такой и почему интересуетесь... этой женщиной? Он волнуется. Он почти враждебен. Неумелое слово — и все по- летит к чертям! Я отвечаю, как могу — деликатно, вероятно с искренним сочув- ствием к самому себе: — Я знал ее еще девочкой, там, на прииске, а потом, за события- ми, потерял... — Так вам и надо! — с неожиданным озлоблением выкрикивает ор. — Потерял! Вы не один, милостивый государь, потеряли! Толь- ко — некоторые попущением божиим, а вы по своим заслугам... И, в безумии, яростно уличает: — Я вас узнал! Меня не обманете! Последняя надежда договориться рушится. А старик совсем разо- шелся: — Берите, описывайте! — кричит он, распахивая рваный пид- жачишко, и вдруг исступленно заключает: — Ага, это она подослала! Она... Человечек бросается к ящику стола. Через плечо летят бумаги, конверты, грохается на пол тяжелый Хвольсон. Дрожащие руки вы- хватывают фотографию и раз — пополам! Обрывки — в меня! Я подымаю обе половинки. Старик визжит, в припадке топая ногами: — Вон, вон уносите! Чтобы и духу не было! Потом, задохнувшись кашлем, хватается за грудь и смолкает. Валится на табурет. Устало и тихо, по-ребячьи плачет.