Сибирские огни, 1935, № 4

26 [l !IIIIHIII!l!ll!lllll!llil№llll!l!llil !l!!lll !llll !!l№ М. КРАВКОВ А когда он спрыгнул с блина морозного света, нырнув в трясину метели и ночи, я догадался. Тот самый, что шептался с Ниной... Мо- жет быть, это ее «Васька, с кулаками и ножом», как выразился по- чтенный еврей?.. Или еще кто? Но, чорт возьми, надо и мне убираться от света! Очень я на виду. Я вглядывался несколько минут в темноту ночи, но разглядеть незнакомца нигде не мог. Буран густел и креп. Точно с неба до мо- стовой опустилась черная тюремная стена, и в снежных решотках, за черными окнами выли и пели во всю ее высь незримые узники... Плоско тускнеет Марсово поле. Раскаленные капли висят на под- свечниках-маяках. Я иду по кромке теней. Оглядываюсь по сторонам... Даром, из одного лишь желания проводить меня в мороз и вьюгу этот суб'ект не покинул бы уютный ресторанный столик. Но кто он? Полоумный ревнивец? Но в трамвае со мной ехал он раньше нашей ресторан- ной встречи... Разве бандит? Но зачем?.. Чорт возьми, — разрывается моя слепота. А Максаков?.. Это клеврет его ходит за мной, чтобы ухлопать втихомолку, чтобы за- владеть вожделенным планом... Тут я начал соображать, куда он скрылся? Он здесь, он крадется за мной на расстоянии фонарного интервала, обходя, как и я, световые поляны. Наконец-то опять галлерея улиц и предел пространству, в кото- ром движешься, как голый! Проехал пустой извозчик. К нише ворот прирос часовой в ту- лупе. Неужели отстал мой спутник?.. У дверей Эрмитажа я свертываю в переулок, чтобы сократить путь к Неве. Угол забвения. Темень. Дворцы и сугробы стиснули русло Ка- навки. Замерз в изящном изгибе горбатый мостик. Вот он опять! Я остро вздрагиваю и чуть не вскрикиваю. Мутная фигура, отшатнувшись от стены, снова западает в тень... 8 Просыпаясь утром, я сразу хватаю блокнот. В нем адрес Грин- гофа. Тают при солнечном свете ночные угрозы. Я весел и даже пою, одеваясь. — Ты, батюшка, билет-то переменишь? — пристает ко мне ста- руха-хозяйка. — Ступай, да без документу, гляди, и не ворочайся! Не пущу. Соседка вот так сплошала, дак ее... — Устроим, мать! — успокаиваю я. — Документик обменим и •так заживем, как в раю! — Ох ты! — сомневается она. — Райский! Всплывает солнце. Промерзла до розовой хрупкости даль и вкус- но, дымком, угарит воздух. Тут немного и от торфа, и от деревни. Нехватает только петушьего зова. Город скрипит шагами и трамваями. Я стою у под'езда лабора- тории. Нажимаю несколько раз кнопку звонка. Долго жду, но никто не идет. Я топчусь в беспокойстве. Неужели и за этим стеклом опять пустота? Но, вот, вижу, как не спеша подходит старик-швейцар. Я подтя- гиваюсь, стараюсь казаться спокойным, добродушным, ничем здесь особенно не заинтересованным человеком. Будто просили меня зай- ти, ну — выдалось свободное время, вот и зашел. Очень вежливо говорю: — Могу ли я видеть... барона Грингофа?