Сибирские огни, 1935, № 4

20 onifiufiriliruinuuifUlmiUliIHEIEnШИШНШПШIIilifГПНIП1I1lf11irilifП1 mjIlilHIIIIil 1IJIIfIllfHI ririlflfllllfIШ1»ШM»IHI 1EJ ШJl ГШHiflif1 Если каждый по полтора рубля, то как-раз хватит ровно до того мо- мента, когда наступит срок моего билета, то есть, на два дня... Денег у меня нет. Червонец не в счет. Он неприкосновенен, — удостовере- ния тоже нет. Есть только база, ненадежная, как сыпучий песок, — моя квартирная хозяйка. Плачу я ей рубль в сутки за угол в душной лампадной каморке. Сегодня я совсем другой человек. Немножечко голодный и по- этому очень изобретательный и энергичный. Главное же — прожит мерзкий вчерашний день! Близок Обводный канал, скоро и рынок. Уже встречаются его «передовые». Краснощекая молодуха тащит граммофонную трубу и лукаво обещает своему спутнику: — Я к а к з а и г р а ю . , к а к з а и г р а ю ! Сейчас самый важный момент. Я подтягиваюсь, обдергиваюсь, точно кулачный боец. Крепче обхватываю свои этюды и впираюсь в движущуюся людскую гусеницу. Меня сжимает, подталкивает и тащит вперед. Пробираюсь к краю потока. Там — кисельные берега. От коробов с горячими пирожками валит густой пар. Оборванец звенит протоптанной пяткой в медный зеленый чайник. — Эй, налетай! Над плотной толпой повисли многокликие разговоры. Кого же мне выбрать для первого раза? Вон дамочка в яркой шляпе, в каракуле, роется в золоченой по- суде. Посуда на скатерти, скатерть на снегу. — Простите, — говорю я мягко и с достоинством. — Не купите ли два этюда сибирского художника? — Нет, — не глядя отмахивается она. — Разве из этого крана течет? Далека она от искусства! Я толкаюсь дальше, тру коченеющие уши и мечтательно думаю о теплой пивной. — Английский галстук! Английский! — потрясает разноцветной тряпкой худой и высокий, как жердь, дядя. — Нет, брат, — говорю я себе, — со скромностью далеко не уе- дешь... Нацеливаюсь на жирного гражданина с хорошенькой девочкой. Он любуется портретом Толстого. Решительно подхожу, — Не возьмете ли этюд Айвазовского? — нагло выговаривает мой язык. — Ну... Какой же это Айвазовский! — добродушно улыбается толстяк. — Это? Нет! — быстро лавирую я. — Это натура — Ангара во время ледохода и вид Байкала. А... Айвазовский — дома! — Красиво, папа? — говорит девочка. — Сколько же вы за это хотите? — спрашивает толстяк. — Четыре рубля... — лепечу я с замиранием сердца. Веселый, чудный толстый гражданин молча достает бумажник. Ура! Теперь мне чорт не брат! Я победно пробираюсь через толпу. У меня не мерзнут больше уши. Я уже не продавец, а покупатель. На снегу, как лужи, — всякая дребедень. На платках, на скатертях. Среди фарфора, подсвечников и кружев я замечаю груду тех- нических книг. Подымаю одну — как-раз по моей специальности. Я перелистываю страницы и с последней синим оком глядит на меня пе- чать.