Сибирские огни, 1935, № 4

Г>8 1Ё1Щ|||11111111Ш1Й1Н№шношшаш1Мшшаш1 считает ее уместной, правдивой и полез- ной! Глубокое заОлуждение. Д. Лившицу нехватает эн'аиия жизни, нехватает того, что называют «чувством эпохи». Отсюда — неприятное впечатле- ние архаичноспи, надуманности, а порою даже и фальши, которое оставляют его стахи. Вот девушка у станка: «Над станками трелью стройной, Пенье слышится кругом. В этом шелесте гармоний Ты спаялась со станком». Вот стихотворение «Самолеты». «Их звонкий гул, их грозный рев Несет по взнузданной стихии Пример победы индустрии, И, в глубине сердец осев, (?) Несет строительный напев В пустынь просторы голубые». Автор, как говорится, «набил руку»: получается и гладко, и в рифму. Но на- прасно ищешь в этих строках хоть кап- лю живого чувства, хоть один яркий образ, хоть одну свежую, оригинальную мысль. Вероятно, следствием отсутствия свое- го, оригинального содержания является и формальная несамостоятельность его стихов. Порой стихи по своей фактуре напоминают стихи поэтов пушкинской поры. «Необозрима Кулунда Легла бескрайными степями. Когда-то дикая орда Бродила здесь за табунами». Невольно вспоминается: «Богат и славен'Кочубей; Его луга .необозримы. Там табуны его коней Пасутся вольны, нехранимы». Порою вдруг резнет ухо строка, словно выхваченная у какого-нибудь псевдо-кре. стьявского поэта: «ой, вы, песенные зво- ны, перезвоны у реки», — иди явно де- кадентская безвкусица: «луна — измен- чивая сводня», «месяц бледно-желтым кругом лед Оагрянит голубой». Также надуман и далек от жизненной правды рассказ А. Сафронова «Хит- рость». Написан он искусственным, сти- лизованным языком, каким, по мнению автора, должны говорить рабочие. «К тому же как-то в кафе Степан Ва- сильевич болтнул вроде ненароком, что^де Нинку такому мужу передаст, который в мастерстве превзойдет его, старика»... «Всяческую человеческую оп- лошность глаз Степана Васильевича мог определить» и т. п. Сюжет рассказа таков; мастер Степан Васильевич недоволен молодежью: «Вместо того, чтобы лишний часок-дру той за станками постоять — на танцуль ки бегали, не то к Нинке в драмкружок». Поэтому он «призвал Нинку и строго на-,строго велел ей кружок прикрыть». Вскоре он разрешил собираться, но толь ко у него на квартире, .причем поставил условием, чтобы все являлись «при галстуках и в чистом виде». Поил их чаем, но «за столом строго соблюдал «чины»: Таранина, ма которого заглядыва. « й : ДНЕВНИК «СИБИРСКИХ ОГНЕЙ» лась его дочь Нина, но который рабо- тал хуже других, садил в конце стола. Затем Таранин становится изобретате- лем. Он .получает какое-то письмо, пос- ле чего исчезает с завода. «Пропадал где-то пол,года. Потом, как ни в чем не бывало, является. Ребята первым делом повесили карикатуру на .прогульщика и летуна. Таранин же вроде как бы и не заметил. Пришел и принялся опять за модель, будто после выходного дня явился». Через некоторое время он при- ходит в цех сияющий: «Праздник, ребя- та у меня .вроде именин. Tie мешало бы давке обмыть... Изобрел я стальной сплав вроде иридистой платины... Потому ре- шил я в сегодняшний день прогул совер- шить». Вечером Таранин отправляется к Степану Васильевичу, выпивает с ним «по паре лафитничков» и получает его дочь Нину. И ситуации, и образы этого рассказа неправдоподобны и нехарактерны для нашей действительности. Чувствуется, что автор шел не от жизненных наблю- дений, а от плохих литературных об- разцов. Это тем более досадно, что Саф ронов обладает известной степенью литературного уменья, которое при иной направленности могло бы дать более ценные результаты. С критикой в литкружке ТГУ явно не- благополучно. Об этом свидетельствует единственная критическая статья некоего Я. Егермана, с претенциозным заглавием «Ритм учебы». Начинается она так: «Стар, шему из них 27, младшему 20 лет. Ме- жду этими двумя крайними точками бьются, пенятся, клокочут, пузырясь (!) и переливаясь через край «двадцатые» годы остальных». Не успевает читатель решить, почему это «двадцатые» взято в кавычки, .как автор огорошивает его утверждением, что в эти «пузырящиеся» годы в числе прочего «естественно бах- валиться удалью и силой, мечтать о по- двигах, открытиях, изобретениях своих и чужих»(?!), ,причем «для нашей социа- листической смены» это «характернее вдвое, впятеро, в тысячу раз», чем для молодежи других стпае. Вспомнив о героях страны, Я. Егерман об'являет, что «героизм строительства нисколько не заслоняет от певцов, по- этов, скульпторов и художников «обык- новенные» житейские человеческие чув- ства— любовь, радость жизни и про- чая, и прочая и прочая, что называется жизнью вообще». Странно! Оказывается, в понятие «жизни вообще» героика стро- ительства не входит... Но дальше сле- дует еще более любопытное открытие: «героика социалистического строитель- ства... раскрывает мир вместе с наукой во всех его тайно,стях, темных уголках и суеверных безрадостных заблуждениях». Что за вздор! Но чем дальше читаешь, тем яснее .становится, что автор попросту малограмотен и, если он возомнил себя критиком, то это не более, чем «суевер- ное безрадостное заблуждение». Две- три здравых мысли буквально тонут в потоке безграмотно-,претенциозного вздо. ра.