Сибирские огни, 1935, № 4

Л Ю Д И IIIIIIIIHHWIIIIIIIhHInHliliHIIIIIIH IIHIHHIIHHIijIlil.jL.1||М1|1^|1|ИЯМИЯМ1>1>1ШИ8ЫКЯ^ШИ^ФШШМЦИЯЮИЯИЯИЯИ8ЯМИИШЯ§ 155 Василий растягивает меха и играет «Подгорную». Пестрый рой звенящих зву- ков рассыпается в морозной широкой улице. К окнам хат прилипают носы любо- пытных ребятишек. Бабы выскакивают из хат. — Опять свадьба! Но это не свадьба. Свадьба была вчера. К тревоге и неудовольствию колхоз- ников вчера по ново-царицынским улицам прокатил в церковь свадебный поезд. Хотя женился чужой колхозник — из Гвоздевки — все же чувство неловкости осталось. Пришлось предупредительно об'яснить т. Петкевичу: — Та разве это ж наш? То гвоздевский. — А церковь-то ваша? Поп-то у вас живет?.. — Хай ему чорт... Да, это не свадьба. «Подгорную» сменяет какая-то невообразимая полька. У Василия от холода не- меют пальцы, но он не сдает. Пусть знают колхозники и единоличники, как че- ствуют лучших ударников. Кривошеее живет почти в самом конце села. Под'езд к его хате занесен сне- гом. Лошади, утопая по брюхо в сугробе, тащат тяжелые сани и останавливаются у сеней. Василий с гармошкой бежит в тепло. Кривошеее, все еще не пришедший в себя, бесцельно снует от саней в хату, возвращается и снова идет к себе. Место для ссыпки хлеба он приготовил давно и теперь в сотый раз освобождает дорогу в холодную половину хаты, где у него хранится пшеница, полученная авансом. Высокий, весь заросший волосами, как бурьяном, кривой колхозник лезет в высыпанную пшеницу. Его ноги тонут в чистейшем зерне цезиума. Он принимает мешки и высыпает пшеницу. Золотая гора растет. Василий бережно обтер гармошку, сел в коридоре и изба первейшего ударни- ка конюха Алексея Семеновича Кривошеева наполняется залихватскими звуками полек, изумительных, никому неведомых вальсов. Под музыку работа спорится. Мешки идут в закрома Кривошеева как по конвейеру. Уже вспотел, высыпая пше- ницу, высокий колхозник. Он сбросил шапку, отирает мокрое лицо и молит: — Вы хоть не все сразу, колхознички. Заморите меня... — Трудись по-ударному. Понатужься для ударника. Из теплой половины избы в растворенные двери глядят на шумную и весе- лую картину кривошеевские ребятишми. Сегодня в хате Алексея Семеновича до- подлинный праздник. И необычные гости, и развеселая музыка. И вполне ощути- мое, реальное богатство — поток пшеницы червонного золота. — Все! Выгрузка закончена. Слова вождя о зажиточных колхозниках претворены в жизнь в отношении Алексея Семеновича Кривошеева. • Он работал честно, м труд его получил высокую оценку не только в деньгах, не только в центнерах пшеницы, но и в том, что знатные люди «Красной Сиби- ри» — оба бригадира — на своих плечах таскали мешки, в том, что Василий на колхозной гармошке переиграл до десятка раз весь свой репертуар, в том, что на первой паре лошадей колыхался красный флаг. Алексей Семенович взволнован. Покуривши, гости уходят. Ему хочется за- держать их, сказать им такие хорошие слова, чтобы они поняли, как он — Але- ксей Семенович Кривошеев — им благодарен, что и дальше он будет работать так же беззаветно хорошо, как работал, а, может быть, и лучше. Но говорить не приходится. Гости торопятся. Вот они сели в пустые сани. Алексей Семенович говорит одно: — Спасибо, товарищи. Голос его дрожит, полон чувства и, каж,ется, еще немного — и он заплачет от радостной взволнованности. Ему отвечает кто-то такой же простой, как и он сам. — На здоровье. Только живите, пожалуйста, зажиточно! ... Через час по той же улице две пары лошадей везут пшеницу ударнику Ти- шеку Михаилу. Впервые Тишек увидел приземистые новоцарицынские хаты во время импе-