Сибирские огни, 1935, № 4

152 11!1Ш111МВ111111Ш1И11ИШ1ШШ11Ш APT. ЕРШОВ лошадям не дают вздохнуть. Пришлось даже одергивать особенно ретивых. Вче- ра, например, Ткачев Николай — ударник, усердствуя, захомутал лошадь вперед всей бригады. Значит лишил коня отдыха. Об этом появится заметка в стенгазе- те. Утром встаем чуть свет. Не работаем только ночь... Мысль Головотюка зацепилась. — Хм... Ночь не работаем. А что, если попробовать ночью? Штаб бригады— Головотюк, групповоды и звеновые — были созваны на со- вещание. Мысль Головотюка, осуществление которой сулило победу, была одобрена. — А вторая? Если она увидит, что мы работаем ночью — они ж тоже будут. — Надо тайно. Чтоб не видали... — О це гарно. Утрем им нос... Бригада уже предвкушала победу. — Следи за Одарченкой, — наказывал Головотюк сторожу, охранявшему се- мена. — Как только уснут — буди нас. Только — тихо. Тихо, как на войне... Сторож — старик Прынкевич — спрятал улыбку. — Добре. Пока они поют — вы поспать успеете... Непрошенно пришла из второй бригады кухарка Катька в гости к Александре. — Мабуть, шпион. Узнает — своим расскажет... Надо было спровадить девку поскорее. — Ты чого, Катька? — "К что? До Александры прийшла... — Нашла время... Ходи себе до своего стану, бо люди спать хотят, а у вас смешки начнутся. Раздосадованная таким приемом Катька звала Александру. — Идем до нас. Песни послушаешь... — Та иди ты, Александра, раз в гости зовут... — ласково посоветовал Го- ловотюк. — Ну, пийшлы... Девчата ушли. Бригада быстро улеглась, чтобы ухватить побольше сна перед ночной атакой. Головотюк вспомнил фронт империалистической войны. Иногда ощущение фронта было почти реальным. — Запречь, выехать тихо, чтоб не слышали. А завтра в сводке дать цифру, обеспечивающую победу. Головотюк представил себе огорченное лицо Одарченко и счастливо улы- бался. Из стана второй бригады неслись песни. Заглушаемые степью, они казались особенно мелодичными, красивыми и трогающими. — Пойте, пойте... Сторож внимательно и чутко вслушивался в жизнь стана второй бригады. Вот погас костер и замерла песня... Вот возвратилась из гостей Александра. Над степью тихая ночь. Такая тихая, что слышно, как мягко мерцают звезды. Про- тарахтела на татьяновской дороге чья-то телега. Тихо... Клонит ко сну... Теперь пора- Сторож будит Головотюка. , — Воны вже сплять... Сон как рукой сняло. Головотюк, стараясь не делать лишних движений, за- глушая звон своего тенора, будит бригаду. Тихо... Если бы даже не спал сторож второй бригады, он все равно не услыхал бы, что первая готовится к ночной атаке. — Тише с конями... — предупреждает Головотюк. Но и без его предупреж- дения бригада строится в исключительной тишине. И когда забывшийся Ванька Алексеенко кричит: — Тпру! — на него коршу- ном налететает его сосед, зло шипя: — Убью, хай тоби... Сказано — тихо...