Сибирские огни, 1935, № 4

148 APT. ЕРШОв дилкой шла Ольга Петрова. Она успевала очищать сошники от застревающее между ними прошлогодней соломы и следить за высевающим аппаратом. Однообразие движений утомляло. От постоянных поклонов заболела спина. Но отстать от садилки было нельзя — сзади подталкивала, подбадривала цепь. — Уморилась, Ольга? — спросил Бойчекко, повернув к Ольге запыленное, не- узнаваемое лицо. j Ольга махнула рукой. — Та нет, дядько... Идыть соби дальше. Бойченко все же остановил лошадей. Он знал, как трудно, особенно в первые дни, работать без перерыва. Он соскочил с высокого сиденья и стал внимательно обследовать сбрую. Оль- га опустилась на теплую, как материнская гр., ;•. , землю и закрыла глаза. Но и в закрытых глазах мерно подрагивали сошники и бесконечной живой лентой шла земля. Бойченко улыбался. j — Ничего. Привыкнешь. — Да и я так ничего... — ответила Ольга. Через минуту под мерное понукание Бойченко четверка спокойно пошла на край поля. Гоны, отведенные группам, были большие. Когда сеялка уходила на дальный край, то от стана ее не было видно. Потом она неясно возникала вдали и медленно приближаясь, вырисовывалась все более четко. Словно кто-то про- тирал запыленное стекло. ... Вечером Одарченко производил обмер. В палатке, нетерпеливые, забывшие об отдыхе колхозники, следили за костяшками счет учетчика. — Перевыполнили норму Федоров Михаил, Белоусов Иван, Бойченко Алек- сей... — сказал учетчик. — Группа Марка Рудь — отстала. — Надо ж и про Ольгу сказать... — заговорил Бойчекко. — С ней можно работать... — Ну, а если всю бригаду подсчитать, тогда как по плану? — Перевыполнили, — торжественно сказал учетчик — молодой сухощавый парень. Он для чего-то щегольски щелкнул костяшками, потом сбросил их назад и снова сказал: — Перевыполнили. — От-то гарно. Давай, Катька, ужинать. Победа первого — самого трудного дня — стала решающей. Зимние сомне- ния и разговоры о том, что нормы велики, что с ними не справиться — заре- жешь коней — оказались битыми. Наступила ночь. Под огромным артельным котлом тлели горячие угли. Было похоже, что котел стоит на невиданных драгоценных самоцветах. Свежо. Бесформенно белела палатка. Небо стало ближе. За горизонтом по- лыхало багровое зарево. — Где-то горит... — тревожно сказала Катыса, мывшая посуду. — Ни. То луна... Молодежи не хотелось спать. Возбужденные радостным и спорым трудом люди сидели вокруг костра. И тогда возникла песня. Кто ее начал — не знали. Но песня была всем зна- кома. , — Они пели старую украинскую песню, где говорилось о вишневых садах, о высоких тополях, о черных очах любимой. О тяжелой разлуке и горьких слезах пели они, о сиротливом одиночестве и о чужом холодном крае, куда забросила судьба казака. Песня лилась медлительной мелодией. Голоса были задушевны и ласковы. • Они шли по степи волнующим зовом и находили отклики. В первой бригаде песню было слышно. I — Поют... j — Хай соби поют... 1 — Надо спать, а они горло дерут... >