Сибирские огни, 1935, № 4

-144 1№! 111!111!Ш1М1111!1111111М111Ш APT. ЕРШОВ заметил Митрофан — что-то чернеет из-под снега. Отец! Он замерз на своем огороде, не дойдя до хаты полтора десятка метров. Филенкова сына не нашли. Только весной, когда разрыхлел снег и стали скап- ливаться лужицы у перелесков, проезжий мужик увидел — кружит над колком воронье. Оттаявший и уже разбухший труп Филенкова-сына был найден. Слез не бы- ло. Слишком велико было горе. Митрофан остался один с парой волов. Было в семье у Коновальчика — де- вять душ. Старший, за исключением матери, Митрофан. Он должен поднять на свои ноги хозяйство, накормить восемь голодных ртов. Привык батраковать Митрофан. Почти все хозяйство, все самые тяжелые ра- боты падали на него. Поэтому Митрофан не пал духом, а посерьезнел и принял- ся за свое хозяйство. Кулак Могильный так «помогал» старому Коновальчику, что сколько ни пла- тил он своих долгов, а они все не уменьшались, а даже росли. Встретив как-то на улице Митрофана, Могильный очень ласково заговорил: — Маешься, Митрофан? Да и то сказать — накормить такую семью. Не вы- биться тебе. Все равно, видно, батрачить придется. — Пока волы есть — прокормимся. Работать умею... — Вот то-то, волы... — Могильный погладил седеющие усы, глубоко впавши? глаза забегали по сторонам, мимо Митрофанова лица. — Покойный отец твой, дай ему бог царство небесное, задолжал мне. Зна- ешь поди?.. — Знаю... — угрюмо вымолвил Митрофан. Он, действительно, знал о долгах отца и ждал разговора с Могильным со страхом и ненавистью. — Долг-от большой... Где уж тебе заплатить... весь не заплатишь... Да ты не горюй. Я уж весь долг и взыскивать не стану. Несчастье посетило тебя... А все же простить не могу. Самому туго приходится, — сухо скрипел Могильный. Митрофан молчал. — О чем он? Что ему надо?.. — Вот я так порешил, со старухой посоветовался... в уплату — отдашь мне волов... Хоть и некорыстные они, да ничего уж не поделаешь. Митрофан похолодел. — Волы... волов отдать?.. Надевать ребятам сумки, да пускать по миру?.. А Могильный продолжал скрипеть, словно крутил несмазанный ворот. — Остальной долг — уж бог простит. У Митрофана от злобы сжалось горло. — Не отдам волов... Хоть убей, не отдам!.. — глухо сорвалось с запекшихся губ Митрофана. — Ну-ну... не кипятись, кипяток... Все равно проживешь их. , — Не отдам... сказал, не отдам... — уже сурово настаивал Митрофан. Взглянув мельком в глаза Митрофана, Могильный увидел неожиданную в подростке необычайную решимость и злость. — Волченок... волченок... — забормотал он. — А волов отдать придется... Могильный ушел не попрощавшись. Митрофан стоял, как ошарашенный. Он готовился к этому, но все же требование Могильного взволновало. Мысли кру- тились так же буйно, как тот буран, в который погиб отец. Отец под снегом... Ребятишки... Убитая и павшая духом мать... На ребятах — сумки нищих... Гру- бые окрики из окон и как бы невзначай выпущенные на ребят собаки. — Нет... Не будет этого... — шептал Митрофан. — Не будет. .. Война с Могильным длилась долго. Ходила к Могильному мать. Валялась в ногах. Плакала. Митрофан стоял на своем: — Долг отцов признаю... Буду платить... Но волов не отдам... Митрофан похудел, почернел лицом. Глаза приобрели новый настороженный блеск и сам он напружинился, словно готовясь отражать удары. Могильный почувствовал, что дело идет не в шутку.