Сибирские огни, 1935, № 4

142 л:i F г;пFHfiifiiifii«f1ши I inu I ншнrifii HII Jif;пг F ! MI гш!1гм;i;»irMi(fMmifiшшifrumrfirfншг;»ШЖ1 ififmt HI iFmjFi»;i. r Hnпш Но уж таков был закон. С одной лошадью, стареньким плугом и дедовской бороной так и не поднялся Алексей до настоящей жизни. Она — эта настоящая жизнь — пришла с колхозом. С такой же жаждой к труду вступил Алексей Кривошеее в колхоз. Честное отношение к работе, хозяйская внимательность и бережливость Алексея были вид- ны всем. И когда надо было поставить верных людей к колхозному коню — опо- ре колхозного хозяйства, — поставили Алексея. Алексей понял да не только понял — всем нутром почувствовал, что работа в колхозе — это работа на себя, это борьба за лучшую жизнь не только для других, но и для себя. Он встал в ряды лучших ударников. Рядом с ним работали Михаил Тишек, Артем Долгопятов. Кони почувствовали ласковую хозяйственность, стали наливаться силой, заиграли и на полях работали безотказно. Колхоз стал гордиться своими конями и конюхами. Приезжих водили в образцовую конюшню, где лоснились крупы вымытых лошадей, где было много воздуха, света и тепла. ... Дед не заметил, как кончилась улица. Она свернула влево, где чернела пло- щадь, вспаханная под парк культуры и отдыха. Вытянувшиеся в ряд, словно по линейке, говорливые женщины уже копали ямы для посадки. Деда встретили приветственными криками. Увидев его, заулыбалась Алексеев- на, жена начполитотдела Ведихова, неустанная хлопотунья и настойчивая руково- дительница всяких больших и малых культурных начинаний. Дед встал в женский строй и глубоко вонзил лопату. Женщины перекликались, сыпали шутками. Иногда вспыхивала песня. Мысли деда ушли далеко, в старые дни. Длинной вереницей вставали перед его глазами бывшие властители Ново-Царицыно. Вот Климентович — бывший штабс-капитан, энергичный, прямой, жесткий стяжатель. У него механизированный кожевенный завод. Климентович как спрут широко раскинул свои щупальцы. Его агентура была не только тут, на месте, но н в Казакстане. Обманом, водкой, сладким туманом слов добивались своего аген- ты. Кожи огромными партиями стекались на завод. А" другие куркули? Братья Могильные, Золотарев, Сарлай, Витебские, поп Егоркин... Где они? Золотарева убили во время Ишимско-Петропавловского вос- стания. Туда ему и дорога. Дед Максим сердился. Он ожесточенно резал лопатой землю. А как они жили? Раз'езжали, загоняя на смерть лошадей, страшный в пьяном угаре Донченко. Дзенькали и сыпались стекла в хатах от разбоя Донченко, умы- вались кровью батраки, а иногда и собутыльники пьяного кулака. Не было на не- го управы. Урядник куплен, жаловаться бесполезно. Обманывали, воровали друг у друга, клеветали каждый на каждого. Дрались, как волки. Но и, как волки, тесной стаей грызли горло бедноте, батракам. Крях- тели от них и середняки. Сарлай Василий — законник. Знал все законы и поворачивал их туда, куда ему было надо. Носил личину праведника — истово молился, ошеломлял мужи- ков текстами священного писанья и богател. Сбежал Климентович. Потом через два года вернулся. Тайком вскрыл двой- ную стену в старой своей бане, где в промежутке была туго набита юфть, ночью вывез ее, сплавил казакам и снова исчез. ... Пересекая с угла на угол площадь парка, прошол бригадир строительной бригады Митрофан Коновальчик. Коновальчика спокойно пропустить было нельзя. Он балагур и шутник. О» общителен и радостен. Зовут его колхозники «Митрофанчиком» больше, чем Ко- новальчиком. Еще издали ему стали кричать: — Митрофанчик! Разве ты против культуры? Становись на посадку. Коновальчик приветливо помахал рукой. — Не могу. Никак не могу... Завод строю. — Вот дед копает же? — Так то дед. Ему с вами не страшно, а меня, сироту, вы обидеть можете... — Тебя обидишь...