Сибирские огни, 1935, № 4

136 Ш111Ш11ШИ11И1111111Ш APT. ЕРШОВ Никишка и без того тер лемех так старательно, как никогда не тер свое лицо. — Собрал? — Собрал... — А теперь... отнеси эту землю туда, откуда ты ее привез. Понял? Видя недоуменное лицо Никишки, Лопатин пояснил: — На степь... где пахал... Туда и отнеси... Никишка обмер. До поля было верст десять... Пропал ужин, пропал и отдых. Он хотел заплакать, но сдержался. Он знал, что слезы вызовут только насмешку. Лопатин, удовлетворенный придуманным наказанием, обернулся к об'ездчику и отрезал коротко: — Проводи до самого места. Что-б не высыпал где-нибудь раньше. Об'ездчик, показывая свою готовность, хлестнул жеребчика, отчего тот за- плясал на месте. — Ну, иди, пацан... ч Никишка, неся шапку с. землей в руках, пошел в поле. Сзади, сдерживая горячего коня, ехал об'ездчик. Когда Никишка дошел до поля, небо стало совсем черным. Высыпали круп- ные, как слезы, звезды. , Об'ездчик конвоировал Никишку только до поля. Когда земля из шапки бы- ла высыпана в ту борозду, где Никишка днем погонял волов, об'ездчик взмах- нул плетью, конь взял сразу и скоро они растаяли в тяжелой темноте. Никишка. остался один среди мягкой взлохмоченной плугами земли, от которой несло при- торными запахами сгнивающего навоза. Кругом обступила темь, стало жутко. Выйдя с пашни на дорогу, Никишка медленно побрел домой. I ... Почему это вспомнилось? I Слет колхозников «Красной Сибири» внимательно слушал текст открытого Письма от имени колхоза. Это ответ на премирование колхоза краевыми орга- низациями. — Ах, да. В открытом письме сказано: — Мы оглядываемся назад и видим... ... Помещик Лопатин платил Никишке 8 коп. в день. Кормил плохо. Чаще всего снятым кислым молоком. С батраками был лют. Если ему казалось, что- батраки чуть-чуть замешкались, он кричал срывающимся от злости голосом: — Э-э. Голодранцы... Я вам покажу... И часто, это особенно обидно, когда батраки приезжали с поля, когда впе- реди маячил долгожданный отдых, Лопатин вызывал Никишку, давал письмо. — Неси на почту. Да быстро! Экстренно. Смотри, не потеряй. А до Вислого Кута, где была почта, считали 18 верст. Никишка прижимал письмо к груди и, шлепая по пыли босыми ногами, шел б Вислый Кут. Бывало, Лопатин избивал Никишку за невыполненное поручение И тогда поднималась в Никишкиной груди жгучая волна протеста. А протест, по его го- дам, один — бежать. Бежать от Лопатина куда-нибудь подальше. Хоть в Сибирь. И в беспокойном 1905 году, обманом получив документ (не хватало годов,, так два добавил), Никишка уехал в Сибирь. Прощай, Украина! ... В Западной Сибири, в Павлоградском районе, отыскал Никифор свою сест- ру, приехавшую с Украины раньше. Нет своего хозяйства. Снова Никифор в батраках у молокана Каныгина. Еще дома Никифор слышал, что в Сибири нет помещиков. Но когда увидел, что Каныгин имеет 15 самовязок, 3 сложных молотилки — сразу определил: — Званье только другое. .. Тот же помещик- Степи были бескрайние, не охватить взглядом. Было приволье и для скота и для посева. Жирел и пухнул Каныгин. Выжимал он батрацкую силу, пот и кровь батрацкую свыше меры. Бывало, сеют весь день, от зари. Но не пропадать- же ночи, если еще не обмолочены прошлогодние скирды. Значит — и ночью мо-