Сибирские огни, 1935, № 4

окопы. Сотни артиллерийских снарядов с тяжелым грохотом взрыва- лись на безлюдном пустынном берегу. Пришлось залечь и ползти. Но мы уже чувствовали, как грунт с каждым шагом становится тверже. Еще несколько, минут — и сов- сем можно бросить лыжи. Пользуясь ошибкой врага, мы без потерь добрались до первых рядов проволочных заграждений. Только сейчас, когда мы начали рвать проволоку, враг догадался, что мы перед -ним. Поляки стреляли почти в упор. Пришлось отползти на несколько шагов назад и бросать в проволоку ручные гранаты. И вот гранаты рвутся, выворачивая колья, осыпая нас землей, осколками, обрывками проволоки. Через несколько минут команда: — Вылезти за проволоку! Приготовиться к атаке! Бороздя подбородками землю, снова (подползаем к самой (Прово- локе. Гранаты основательно потрепали ее, и теперь кое-как ползти можно. — Только от земли не отдирайся! 'Проползаем заграждения ряд за рядом и снова ждем команду. Но проходит пять минут... десять. Команды нет. Через Горшкова и меня Постное передает Федюнинскому: — Пошли, что ли? Какого чорта лежать-то! — Подожди, — отвечает отделкой. И ворчит себе под нос: — Он перелез, думает, что и все за проволокой. Видишь, накопление дела- ем. Выравняется цепь и — в атаку. Все целы? — неожиданно закон- чил отделкой (свою воркотню, и в ето голосе почувствовалась забот- ливая теплота. — Все! — крикнул кто-то. — Только поцарапались -малость. Сзади из темноты надвигалось чье-то трудное дыхание. Это на- ши пулеметчики подползали, волоча за собой «Максимку». — Впереди никого нет? — отпыхиваясь, спросил меня один из них. . — Нет, мы самые передние, — не отрывая головы от земли, от- вечаю я. — Ленты! — крикнул 'пулеметчик и двинулся дальше, словно по- плыл. широко огребаясь (руками по земле. Проползли они шагов на десять дальше и «максим» зачастил своей привычной скороговоркой. Словно эхо, поддакнули другие. Поляки сразу сократили огонь. — -Готовы? — кричит Федюнинский. — Давно! — отвечаю я, тяжело опираясь на локти, готовый под- няться. — За мной! Ура! — и Федюнинский, как резиновый -мяч, -отско- чил от земли. — Урра! Словно ветром подняло цепь и стремительно бросило на польские окопы. Поляки поднялись было в контратаку, но, не выдержав буйно- го натиска, сразу же повернулись и бросились бежать. — Даешь Варшаву! — кричим мы вслед. — -Сдавайтесь! Все рав- но догоним! В предрассветном сумраке было видно, как отдельные фигуры останавливались, торопливо стреляли с плеча и снова кидались ь бегство. Я даже не видел вражеских окопов. Не заметил, как перескочил через первую, -а затем и вторую линию. Какая-то неудержимая сила тянула меня вперед и вперед. Пришел в себя я только тогда, когда окопы -были далеко позади. Оглядываюсь, вижу — не один. Вся цепь здесь. Была, окавывй-