Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ К О Ч Е В ЬЕ ШШ11Ш111!111йЯ!11111Ш1Ш 93 — Где моя баба? Отдайте мою бабу! Он был непохож « а смирного Анытпаеа. Тот никогда не повышал полоса, тем более на людей, старше его, а этот нарушил обычай: вме- сто приветствия зарычал на хозяев. Тюлюнгур встал, .посапывая, за- пустил левую руку в бороденку, а правую сунул за синюю опояску, где висел нож, исподлобья взглянул на лицо парня и отметил, что гу- бы его побелели, а веки подергивались. — А она у тебя была? Ты за нее калым платил? — спросил хо- лодно, глаза брызнули презрением. Анытпас не мог больше вымолвить ни одного слова и утверди- тельно мотнул головой. — Платил? Нет, это не ты платил, а Большой Человек. Я сопля- ми калым не беру, а у тебя больше имущества не было. Аныгпасу хотелось во все горло крикнуть, что он с малых лет пас хозяйский скот и заработал тех лошадей, которых Сапог отдал за Яманай, но в эту секунду ему .показалось, что стоит он « е в аиле, а у какой-то скалы, окутанной смрадным дымом, и слышит не чело- веческий голос, а уханье желтоглазого филина. Уж не тот ли это, ко- торого видел в ельнике? Может быть он не настоящий филин, а гор- ный дух и заманил доверчивого человека в свое логовище. Анытпас закрыл глаза и, обессилев, прислонился к стропилине. Так он просто- ял минуту, с горечью думая, что жизнь тащила его через каменные роосыпи-курумеики, через колючие заросли и на каждом шагу он по- лучал ушибы да уколы, тело его превратилось в сплошную рану. Ко- гда-то он надеялся, что женитьба принесет счастье, а вышло наобо- рот. Кам Шатый тоже .говорил о счастье... «Обманывал он меня, смеялся, как над малым ребенком. Все на- до мной смеялись... Той был всенародным посмешищем, а я не пони- мал этого». Почувствовав прилив сил, Анытпас разомкнул тяжелые веки и, вырывая боль из груди, рявкнул: — Все вы обманщики! Змеи! — Перестань, щенок! — А ты — седой кобель! Заметив, что хозяин сейчас бросится на него, стиснет в огром- ных ручищах и подомнет под себя, Анытпас выпрыгнул из аила и побежал в лес. Изредка с ресниц его падали крупные капли. Жгучая обида палила грудь. Никогда еще ему не было так больно, как в этот день. Впервые так остро почувствовал одиночество: нет у него ни родных, ни близких, все-то норовят его ущипнуть, уколоть, оби- деть. Упасть бы теперь на землю и горе свое вылить слезами, но зем- ля покрыта .снегом, а слез было мало и несли они не облегчение и спокойствие, а, наоборот, растравляли больное сердце. 5. Целый день он бесцельно бродил по лесу, утопая .в мягком снегу. В эти тяжелые часы встреча с медведем для него была желаннее встречи с человеком. Он чувствовал, что набросится на первого встреч- ного, закидает скверными словами, осыпет ударами, изувечит, тогда вся Каракольская долина узнает, что насмешки над Анытпасом Чича- новым не остаются безнаказанными. Он много раз вспоминал свою свадьбу, это неслыханное позорище. Каждое слово, произнесенное у свадебных костров, было злой издевкой. Он говорил сам себе, что больше не будет посмешищем в глазах сородичей, сумеет пресечь все попытки к этому. Больше всего он желал теперь встречи с Сапо-гом. Хорошо бы один-на-один, где-нибудь в лесу. Схватил бы его за сы- тый загривок, крутнул вокруг себя и ткнул мордой в снег, или уце-