Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ К О Ч Е В ЬЕ ffiHIWIiMillllffill!!:!*^ 91 Не сделав и десяти шагов, он вдруг остановился, будто споткнув- шись о невидимую в снежной пурге изгородь, чуточку вскинутые ру- ки застыли, улыбка вмиг стекла с серого лица. — Калак корон! — тонко вокрикнул и пошатнулся. Запекшиеся губы его дол го мяли палящие слова: — Где же она? Неужели умерла? От его аила остались одни стропилины, на месте очага — сугроб снега. — Сапог знает, спрошу у него, — решил Анытпас после тяже- лого раздумья, бросился к усадьбе, но в двух шагах от ворот оста- новился: «Он '.меня опять свяжет и отправит в милицию. Он добр к пасту- ху, когда тот его коров пасет, а если спотыкнется человек, так он на него камень навалит, чтобы не встал». И сам испугался этих дум о главе сеока Мундус, вспомнив, что вот так же отзывались о нем братья Токушевы, отступники от обыча- ев старины, изменники родной кости. Он повернул к аилу пастуха Качкына, стоявшему на берегу Каракола. Разбуженный собачьим лаем старик вышел из жилья. —• Кто ходит? — резко окрикнул и, вглядевшись в лицо Анытпа- са кровоточащее и изломанное глубокими морщинами, заговорил удивленно, растягивая слова: — А-а, сгра-ада-алец... заходи, обо- грейся... Перешагнув порог, Анытпас спросил « табыш» и, когда старик от- ветил: «Табыш ех» и в свою очередь спросил «табыш», то он также сказал, что нет ничего нового: один считал неприличным сразу сооб- щать о Яманай, а второй боялся произнести ее имя. Они выкурили трубки, поговорили о скоте, о городе, о погоде и после этого Аныт- пас, соблюдая приличия, как бы невзначай, обронил слова с ложным спокойствием: — Бабу найти не могу. -—• И не найдешь, — соболезнующе молвил старик. — Зря бьешь- ся. Не найдешь ее здесь. — Как не найду? Где она? Старик помолчал, набил вторую трубку, раскурил, неторопливо затянулся, мечтательно глядя на спокойный огонь, и, сунув чубук в трясущиеся пальцы Анытпаса, спросил: — Ты думаешь эря Сапог отдал за нее двадцать лошадей? Вы- сокая цена — байокая честь. Пастухам по такой цене баб не поку- пают. — Что ты говоришь? На Большого Человека грязь бросаешь. — Не я один, все так говорят. Старик, не глядя на убитого горем гостя, рассказал обо всем. — Как он мог таскать ее? Она ему вроде дочери родной, — про- шептал Анытпас посиневшими губами. — Это нам с тобой, дуракам, говорили, чтобы мы не брыкались. Он — бай, ему все можно. Старик поднял слезящиеся глаза, окруженные красными струч- ками воспаленных век, и заботливо спросил: — А ты совсем домой пришел? Анытпас закрыл лицо мерзлым рукавом и убежал, не ответив. «Домой. .. Смеется он, что ли? Дом у меня, как у ветра», — по- думал с глубокой грустью. — «Никто мне здесь не рад и никому не нужно знать — совсем отпустили 'меня или я сбежал самовольно. Ра- дость жене нес, а вот...». Он направился за реку, в урочище «Солнечная поляна», где зи- мовал Тюлюнгур. «Кам Шатый говорил, что я буду счастлив... Счастье!.. Со всех