Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ К О Ч Е В ЬЕ ШШММ11111111111И S3 Миликей. — Я слышал, что на стариченка Ошлыкова налогу навалили две тысячи да еще с хвостиком. Борлай посмотрел в глаза Ми лике я — не шутит ли, хлопнул ру- кой по плечу и .по щекам его поплыла улыбка, полная одобрения. По- том лицо его стало медленно бледнеть и он сурово сказал: — Совсем прогнать собак надо из Алтая. Воздух лучше будет. Казаки, говорят, в .прошлом году больших баев да ханов прогнали. На каждом шагу баи проклятые ямы для нас роют, как ловушки на диких маралов. Не доглядишь — бухнешься. - Мои дети из-за них страдают... Тюхтень оторвался от кожи, поднял голову. _ — А говорят, что Сапога опять домой отпустили. Ни в чем, буд- то, не виноват. А за то, что у него ребят наших били, взяли с него тысячу рублей. — Не виноват... Хитрый он, вывертывается, — сказал Борлай, сплюнув в угол. Тохна, слагая песню, начал вполголоса: Из четырех ремней сплетем узду — В сорок лет не износится. Золотистым хлебом засеем долину — Ко л хоз наш окрепнет. На его запевку откликнулся Айдаш: Из восьми ремней сплетем шлею — В восемьдесят лет не износится. Золотистым хлебом долину засеяв, Ко л хоз встанет на железные ноги. Новую песню слагали дружно. Каждому хотелось вплести в эту песню радости хотя бы один куплет. Голоса, наливаясь бодростью, звенели отчетливо: Из шестнадцати ремней сплетем шлею — В десять поколений не износится. Во В'сех урочищах создадим ко л хо зы — Жадным баям придет конец. Сенюш, сидевший возле печки, вскочил на ноги, веселый голос его плескался весенней волной: — Вот как! Сделал, совсем сделал. Миликей, смотри! Хорошо сделал? Он поднял пахнущий дегтем хомуг выше головы и опустил себе на плечи. Побросав работу, алтайцы сгрудились в один угол. Щупали кле- щи, хомутину, кошму, и рассматривали, что к чему пришито. Мили- кей, оглядев хомут, тряхнул г оловой: — Шибко х орошо! Супонь штоисти не забыл вдернуть. Мо л о- дец, ясны твои горы! А завязывается она вот таким манером. — Да он у нас сам коней запрягать умеет, — напомнил Айдаш. Миликей по сиявшим лицам алтайцев понял, что каждое новое дело, познанное ими — колхозная радость и гордость. Шорники -повернулись спинами к окнам. Под потолком пылала лампа. П о комнате гулял ветерок, врывающийся в щели возле рам. Огонь в лампе прыгал, густой сажей мазал нестроганые плахи. В на- чале вечера стеклянный живот наполнили керосином и вот огонь уже выпил все до капельки. В русских колхо зах наверняка давно пропели петухи. Миликей знал, что ночь переломилась, по небу пробежали маралухи, за которыми гонится охотник с собакой 1 , и скоро на во- стоке заиграет заря. Все зевали. Сон нещадно давил, но никто из шорников не бросал работы. «Торопятся в хомутах коней уламывать, — подумал Миликей. — 1 LojBC-здие Орион.