Сибирские огни, 1935, № 3

82 llllilllllllllllllllillllllllllllllllllillli А. К О П Т Е Л ОВ — Аил мне больше не нужен. Я в избушку перешел. Кору и жерди с аила таскали к избушке. — Бот и сени у нас будут, — говорил Миликей Никандрович. — Аил женился на избе, — усмехнулся Утишка, заметив, что се- ни походили на половину аила, приткнутую к стене. Он подошел к -Борлаю и, покачав головой, льстиво прошепеля- вил: — Горе-то какое у тебя большое. Теперь мы -с тобой в одинако- вом положении: меня жена бросила, ты — вдовец... Токушев холодно посмотрел в его бурые глаза и брезгливо от- вернулся. Заметив, что соседи начали разбирать ту часть кровли, ко- торая была над женской половиной, он остановил их. — Это не трогайте... Пусть постоит... ГЛАВА СЕДЬМАЯ. 1. Артель возвела первые постройки общего пользования. За рё-кон была устроена небольшая крыша и с юго-западной стороны -постав- лен заплот, чтобы было где скоту спрятаться в непогодливые ночи. На берегу Тургень-Су появилась баня, -которую топили каждый день. На отлете, на том месте, где предполагалась построить конный двор, была поставлена избушка. Каждое утро в эту избушку -собирались искусные -мастера плести из ремней узды и там оставались до п-оздней н-ичи. Они -сидели на полу. Тюхтень медлительно ползал с острым но- жом по -сыромятной коже. Под его ру-ками кожа с легким треск-ом разваливалась на длинные ленточки, которые он бросал на колени ал- тайцев. — Шлею делайте длинней, — учил Миликей Никандрович. — Вот так. Вот-вот. А здесь хлястики. Два человека вязали х-о-муты. Огненная борода мелькала то там, то тут. Обладатель ее то-и-дело отрызалоя от работы и подымал сверкавшие белизной глаза то на одного, то на другого. — Не так. Смотри, как я делаю, — подымал выше головы клещи с привязанной к ним хомутиной или спешил указать, как делается вархник у шлеи. Борлай положил хомут, светлая улыбка залила скулы. — Вот так же, Миликей, учил ты меня там... на маральнике -ста- рой собаки Ошлыкова. — Говорят, что все рыжие — злые. А у меня, слышь, сердце мягкое, заботливое, — смеялся Миликей Никандрович. — У -старого барсука -сердце — камень зимой, прислонишься теп- лым телом — кожу сдерет. Все поняли, что это было сказано об Ошлыкове. Борлай, покачи- вая -голевой, продолжал таким голосом, что, казалось, сейчас польет- ся грустная, как осеннее небо, песня: — В то время в наших аилах поселилась бедность. Голод желез- ными обруча-ми сковал животы. И пошли мы кочевать, как белка за орехом: Байрым — к -Сапогу в пастухи, я — к Ошлыкову в работни- ки. Думал, что у него лучше, чем у здешнего волка, а вышло хуже. Сам знаешь, за первую неделю Борлаю — восьмушку чаю. Вторую неделю ломал спину — вот столько ячме-ня, собака, дал. Он приподнял подол рубахи, показывая сколько ячменя получил за работу, закончил: — Русский кулак, алтайский бай — одна змея. — Теперь им, гром их расшиби, начинают крылья обрезать, что- бы орлами не летали, а лягушками погаными прыгали, — заговорил