Сибирские огни, 1935, № 3

80 nillllUllllllllllllllllllllilHIIIIIIIIUIIIllilllllllllllW А. К О П Т Е Л ОВ — Банда напала на мой дом. Ограбить хотели. В полночь окру- жили, стрельбу открыли... От ворот одни щепы остались, а по двору пули летали, как пчелы на пасеке... Убили одну собаку... — Что они взяли у вас? Ничего? — Коня увели... А больше ничего не успели взять, испугались кого-то... Народ из всех аилов повыскакивал... Собаки залаяли... Вы, товарищ начальник, у людей спросите... — Куда они ускакали? — Не знаю, не видел. Я под амбаром за столбами спасался. Выйдя на улицу, Сапог кулаком разгладил усы и громко кашля- нул. — Вы еще серенькие зайчата, — вслух проговорил, .косо .взгля- нув на окна дома. Начальник, положив перо, облокотился на стол, второй раз про- чел сообщение Каракольского сельсовета и уверенно тряхнул голо- вой: — Да, банда. С вечера они налетели на артель «Танг Адыптят» — не удалось, — поднял глаза на карту, висевшую на стене. — К полно- чи сделали вот такой полукруг и наткнулись на усадьбу Тыдыкова. Несомненно, что так оно и было. 7. Ни отец, « и дочь до утра не сомкнули глаз. Маленького Анчи унес Байрым. Чечек мокрыми рученками размазывала слезы по лицу. Борлай обнял ее, похлопал рукой по спине: , — Не плачь, моя маленькая... Мам'а «скоро придет... Девочка посмотрела на него широко открытыми глазами. —- Она не придет. Отец еще крепче прижал ее к своей пруди. Думы его не покида- ли аил, он припоминал, какой доброй и заботливой женой была Ка- рамчи, по одному взгляду понимала мужа, в горькие минуты спеши- ла утешить, и обвинял себя в том, что редко жалел ее, иногда зря по- крикивал, даже обижал незаслуженно. «Она умерла так же, как жила, бесшумно», — мысленно произнес он. — «(Перед смертью никому ни хлопот, ни забот не причинила. Так умирает цветок-огонек: цветет-цветет, а потом незаметно враз осып- лются лепестки и нет его». — Вьгпей, Борлаюшко, еще чайку чашечку, — предложил Мили- кей Никандрович. — Может тоску от сердца отобьет. Дружно вы, знать, жили? Борлай слепка прищурил поблекшие глаза. — После похорон возьми с ее могилы земли и потри против сердца, чтобы тоска не задавила. Вдовец посадил дочь на лавку, а сам пошел к двери. Охлупнев встал на порог. — Не выпущу. Видя, что спорить бесполезно, Борлай махнул рукой и остался в комнате. — Только ты молчи. В дверях показалась голова Утишки. Миликей замахал на него руками и сам выскочил на улицу. — Не заходи сейчас: он хочет .один свое горе побороть. — Я хотел сказать... Беда какая пала на него... — Завтра скажешь. Вернувшись в избу, Миликей усадил Борлая за стол, налил креп- кого чаю. Борлай держал стакан в руке и не чувствовал — горячее