Сибирские огни, 1935, № 3

74 Ш111111!111Ш1!11!Ш А. К О П Т Е Л ОВ Сел к очагу, тихо стуча зубами о нефритовый чубук монгольской трубки. Когда вернулась старая Хожа, он сурово об'явил: — Отделю вас всех... четыре хозяйства в сельсовете запишут... Жить в разных юртах... Хожа уронила мешок, — пшено рассыпалось по ковру, словно би- сер, — нижняя челюсть ее задрожала, тусклые глаза утонули в сле- зах. — У аденя сын. Ты не должен меня выгонять. Эрпечн рухнула на ковер, спрятала мокрое лицо в широкие ру- кава шубы. — Какая я несчастная. Чем я не угодила Большому Человеку? Почему он берет третью жену? Сапог топнул ногой, рявкнул: — Перестаньте... Дурные коровы. Мо л одую сам поднял с земли и уложил на кровать, сказав: — Поймите, что я для начальства делюсь... Днем четыре семьи, а ночью — одна. — А .где будут мешки? — спросила Эрпечи. — Об этом не тебе беспокоиться, — прикрикнул Сапог и, поку- сывая свою нижнюю губу, хлестал жен острым взглядом. — Все на вас запишу: с женщин опрос меньше. Себе и Чаптыгану ничего не оставлю. Распорядился, чтобы позвали Ногона. Услышав сердитый голос хозяина, 'старик на четвереньках вполз в юрту и припал по-собачьи, ожидая приказаний. — Возьми с собой лучших пастухов и табуны породистых лоша- дей угони за хребет. Сегодня же. Правой рукой Сапог теребил борт шубы, словно медную цепь, на которой когда-то красовался зайеанский знак, продолжал строго: — Держи табуны от худых глаз подальше, пока я не позову об- ратно. Возьмите ружья и припасы. Будете есть мясо зверей... К аилам не показывайтесь. Чтобы никто не знал, где вы... 3. Две недели в усадьбе работали агашские плотники: двор разде- лили высокими заплотами на четыре части, поставили новые ворота, к дому пристроили второе крыльцо. Чаптыган поселился в нижнем этаже. Сам Сапог пил чай и обедал наверху, в большой комнате, а вечерами уходил в новую войлочную юрту Эрпечи, и оставался там до рассвета. Мешки с золотом исчезли: никто, кроме Ногона, не знал, куда их закопал хозяин. Раздельный акт Сапога был первым ,в сельсовете, секретарю при- шлось заводить новую папку. Байрым обмакнул перо в чернила, за- нес руку, но в это время задумчиво повел бровями и поднял строгие глаза на Сапога. — Врешь ты, что- разделились. Обмануть хочешь? — Я родного отца никогда не обманывал. Разве могу я совет- скую власть, которая мне дороже жизни, обманывать? — Почему разделился? — Женщины на советскую власть поносят, а я не могу этого слышать. — А почему себе ничего не оставил? — Я — человек старый. Зачем мне скот? Я хочу отдохнуть, бед- няком пожить... — Ты думаешь жизнь бедняка — отдых?