Сибирские огни, 1935, № 3

ВЕЛИКОЕ КОЧЕВЬЕ 1И!11П111ИШШШ11ШШВ 59 — Ты, старик, не понимаешь колхозной жизни и шумишь. В ар- тели будет лучше... Бабинас толкнул сына. — Уходи, щенок! На глаза не показывайся! Суртаев встал и стукнул кулаком о стол. — Товарищи! У вас сегодня почему-то очень шумно. Мне, вашему старому знакомому, стыдно за вас. Все взглянули на него, достали кисеты из-за голенищ и начали набивать трубки. — Никто вам артель не навязывает, — продолжал Филипп Ива- нович. — Дело добровольное. Силой никого не потянем. Не будем уговаривать и тех, у кого душа расщеплена: сегодня он говорит так, а завтра — этак. Какая от него польза артели? Нам трусы не нужны. Учитель зажег лампу. Алтайцы третий раз набивали трубки. Сур- таев все еще говорил о колхозах: — Вам принадлежал первый шаг в колхозном строительстве в нашей области. Теперь вы делаете второй шаг. Я уверен, что вы пе- рейдете на устав артели. И раскаиваться не будете. Года через три на этом месте вырастет большое колхозное селение: вы построите из- бы, скот артели будет стоять в теплых дворах... Когда он закончил, Аргачи внес предложение: — Пусть ночью каждый подумает, а завтра собрание продол Ж И М . . . ! i !-;.._ j S Все согласились с ним. 2. Два дня спустя, Суртаев, остановившийся в квартире учителя, заносил в свой дневник: «Еще одна ступень взята, большая и славная: товарищество пе- решло на устав животноводческой артели. Это, насколько я знаю, первая артель алтайцев во всей области. Пример всем урочищам, всем аймакам. «Шуму было много. Больше всех кричал Содонов. Он об артели не мог слышать. В середняке его вторая душа заговорила, душа мел- кого собственника. А Борлай, несмотря на ругань Содонова, жалел его: мужик работящий. Жадность обуяла. Родному сыну Тохне, ко- торый одним из первых записался в артель, ни одной коровы не дал. Я думал передать в сельсовет вопрос о разделе отца с сыном, но стоит ли? Рано или поздно Содонов прикочует к артели и будет про- ситься. «Поведение Утишки вызвало у всех членов партии недоумение. Они считали его самым ненадежным, а он раньше всех заявил: «Оста- юсь в артели». У жены его было заплаканное лицо, она закричала, что в артель не пойдет. Борлай спросил Утишку: «Что это означает?». Тот ответил: «Уперлась баба, нейдет. Всю ночь ее колотил — не мог сговорить. Кто-то ей сказал, что теперь равноправие. Мы разделили все имущество на семь частей: мне одну часть, бабе с ребятишками — шесть частей». Утишку приняли. Я его до конца не понял. Но думаю, что у него есть какой-то подозрительный план. Он издавна считался крепким середняком и давненько начал приобретать байские замаш- ки. В долине Голубых Ветров, где он был, можно сказать, единствен- ным крепким хозяином ореди бедноты, хозяйство его сразу выросло. Я сказал Борлаю, чтобы он этому человеку особенно-то не доверял- ся. Больше половины членов товарищества записались в артель. Думаю, что многие осторожничают, глядя на Бабин аса Содонова. «Первой артели дали интересное название — «Танг-адыптят». В переводе на русский язык — «Светает». Это название было принято по моему предложению. Я сказал: «Жизнь ваша в прошлом была, как ночь темная, теперь светает, скоро солнышко взойдет...».