Сибирские огни, 1935, № 3

54 1111И11111Ш11И А. К О П Т Е Л ОВ Санашев стал ежедневно посещать угловую камеру. Первый раз он .сел рядом .с Анытпаеом и, будто ничего не зная о нем, начал вы- спрашивать: — Ты откуда? Каракольекий? Я был в вашей долине. Самое кра- сивое место на Алтае! Как тебя звать? Баба у тебя есть? — Есть. Красивая! Лицо Анытпаса посветлело. Он доверчиво посмотрел в глаза со- беседника, говорившего с ним таким теплым голосом. — К бабе меня отпустишь? — Подружимся с тобой, тогда поговорим об этом. На следующий день заключенный встретил воспитателя у двери. — Почему, друг, долго не приходил? Санашев вспомнил слова начальника: «Может быть он в самом деле прикидывается?». — Письмо моей бабе напишешь? — спросил Анытпас. — Напишу. Что ты ей хочешь сказать? — Пусть приедет ко мне в гости. Можно? — Можно, — согласился воспитатель, доставая бумагу. — Ско- ро я вас начну грамоте учить. Сам будешь письма писать. Первые два письма канули в неизвестность. Третье вернулось с надписью: «Получатель выбыл в неизвестном направлении». Лицо Анытпаса становилось все более сонным, в глазах таял блеск. Воспи- тателя он встречал тревожным вопросом: — Ты бабу мою не пускаешь ко мне? Санашев успокаивал его: — У вас там грамотных мало. Наверно, никто ей не мог письма прочитать. Перед начальником поставил вопрос о немедленном переводе на кирпичный завод. — Анытпас Чичанов не опасный, не сбежит. Там с ним порабо- таю, а здесь он засохнет. На кирпичном заводе исправгруддома Анытпас сначала копал глину и возил песок с реки. Потом его поставили резать кирпичи. Кожа на щеках его посвежела, глаза стали теплее, хотя не утратили тоски. Каждую неделю заключенных водили в баню, построенную в гу- стом черемошнике. В бане Анытпас впервые увидел высокого чело- века и с криком отскочил от него: — Змея... зажалит... На Осоедове не было целого места: н ош его оплел причудли- вый хмель с мотыльками возле листьев, на животе и спине — бере- зовые рощи, обнимающиеся парочки, голые люди во всевозможных положениях, снизу вверх ползла змея, толщиной в десятилетнюю бе- резу, на плече .она извернулась кольцом и положила голову на су- хую шею. —• Что... струсил, желторотик? — усмехнулся Осоедов, обнажая черные пеньки зубов. — Не обмарайся со страху. Потом Анытпас много видел мужчин с темно-синими змеями на волосатом теле, со стрелами на руках и голыми бабами на икрах ног; видел женщин, на грудях которых были нарисованы проколотые стрелами сердца и рассыпанные цветы. « С такими стрелами охотились наши деды», — подумал он. За- крыл глаза. Родная долина раскинулась перед ним. Бесчисленные табуны лошадей переливались с горы на гору. Тоска щемила сердце. Тогда Анытпас подошел к высокому человеку и, погладив свою руку, сказал — Конь рисуй... Много-много... И вот Осоедов вторую неделю татуировал его: острой иглой на-