Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ К О Ч Е В ЬЕ №№IIUIIill!!ll!!liii!aN!»!i№№lilli!IIIIIM 53 бежал под сарай и там .ворочал глину без отдыха, чтобы ни о чем не думать. На губах его лишь тогда теплилось слабое подобие улыбки, ко- гда к нему подсаживался (Осоедов, горбоносый, длинный, как жердь, прозванный косой верстой, человек с нахальными глазами цвета т и л о й воды. —• Ну, татарская рожа, хлеб .где? Анытпас .извлекал из кожаной сумы краюху. — У-у, опять в два раза больше .моей пайки. Осоедов выхватывал хлеб, жадно ломал и возвращал маленький кусок. — Тебе хватит, а то обожрешься. Закусив, Осоедов доставал длинную иг лу и стеклянный пузырек с темно-синей тушью, брал левую руку алтайца, .сжимал коленками, будто тисами, выше запястья осыпал легкими уколами, а сам бор- мотал: — За такой кусок половину лошади наведу. И хватит. Это тоже не легко. Тут мозгом ворочать требоватся. Меня вон Дуська упреж- дала, чтоб я ей .голого ухажера на груди вывел со всем его анстру- ментом. Я, говорит, вас ублаготворю по первому .разряду. Будете, говорит, довольны. Сладко позевнув, Осоедов гугниво затянул: Болять мои раны глубоке... Болят мои раны, Анытпас следил за верткой иглой, глаза его тепло улыбались, как глаза ребенка. Скоро от кривых пальцев до самого локтя дойдет темно-синий табун с гривастым жеребцом. Где-нибудь сбоку появит- ся пастух в лисьей шапке с пышной кистью и с длинной трубкой в широких зубах. В этом молодом всаднике Анытпас узнает себя и бу- дет показывать руку сородичам. Не беда, что ноги у лошадей кривые и шеи походят на деревянные. Ни у одного алтайца нет на руках не только 'большого табуна, а даже захудалого барана. Один Анытпас обладает этим вечным рисунком. Он плюнул на палец и .старательно потер первую лошадь. Горбо- носый ощерился, показывая продымленные обломки зубов. — Мне не веришь, чорт. Не одному тебе красу навожу. А потом, пряча иглу, размазывал хищную улыбку по дубле- ным своим щекам и тянул 'Самодовольно: — Работенка высший сорт. Такого мастера в редкой тюрьме отыщешь. Первый месяц Анытпаса держали в угловой комнате исправтруд- дома, где, кроме него, помещалось еще три человека — два алтайца и один казак. Все трое сидели за конокрадство и не впервые. Воры пробовали заговаривать с «новеньким». Но он целыми днями лежал в углу, поблескивая обиженными глазами. Воспитатель Санашев, щупленький теленгит, в прошлом учитель в единственной алтайской школе, тщетно пытался вызвать Анытпаса на разговор. В конце вто- рой недели воспитатель докладывал начальнику: —• Даже голоса его не знаю. Забился в угол, как в нору. Робкий, Я сомневаюсь в том, что он мог совершить тяжкое преступление. Не верится, что у человека с такими тихими глазами может подняться рука .на своего алтайца. — Прикидывается... — Не думаю, — возразил Санашев и сразу же вернулся к пре- рванной мысли. — Алтайцы вообще народ довольно мирный, убий- ство среди них — большая редкость. — Ну, что ж, займись им вплотную, — сказал начальник. — А потом посмотрим, что с ним делать.