Сибирские огни, 1935, № 3

50 IllllllilllllllllllimiUlllllllllllllillilllllllM А. К О П Т Е Л ОВ Борлай недоуменно посмотрел на него. — Не понимаешь? Надо вам подыматься на следующую ступень колхозной лестницы. Пора, сердешный, пора. Вы первые организо- вали товарищество в урочище, так и теперь вы должны показать пример. , — Товарищество было маленькое, теперь выросло! — Вот в том-то и дело! Значит, пора переходить на устав арте- ли, а может быть и коммуну организовать. Весной вы должны посе- ять два гектара ячменя и всхапать пара десять га. Ссуду дадим. — Не знаем, как сеять будем... не умеем. — Надо учиться. Пошлем к вам человека. Ты в «Искре» был? С'езди, посмотри. Я напишу записку председателю... Борлай зашел за Тохной и они вместе поехали по селу разыски- вать председателя коммуны. —• Комсомол говорит: «Надо избушки строить», — сказал Тох- на. — А как их строить? Никто у нас не знает. — Будем из коммуны звать знающего человека. —• Русского? Не поедет. Осенью в аиле жить не согласится. — Русские в коммуне живут, алтайцы — в товариществе... По- едет, согласится. — Скажут, что у нас грязно. —• Айком бумажку напишет, тогда поедет. — А можно сделать так: русский — к нам, алтаец — в ихнюю коммуну работать. — Вот это умно придумал! Можно взамен одного русского двух алтайцев послать. Многому бы они научились! — оказал Борлай. — Но для этого и нам надо коммуной жить. — Меня в «Искру» пошлите. Я. поеду. — Тебя нельзя, ты у нас всему комсомолу голова. В конторе коммуны им сказали, что председатель ушел в кузни- цу, где ремонтировали сеялки. Алтайцы направились туда. Кузнец, широкоплечий и рябой человек огромного роста, выслушав их, хлоп- нул широкими, как плицы, ручищами: — Самую малость не захватили Евграфа Герасимовича, в шор- ную побежал. Кузнец полез рукой в преогромную копну бурых волос. — Скажу я вам прямо: трудновато найти мужика, который к вам на жительство по своей воле согласится ехать. Это вроде бы в ссылку. В шорной алтайцам сказали: — Сию минуту Евграф Герасимович здесь вертелся. И когда он успел убежать... За ним гоняться, все одно, что за вихрем. День был на исходе, когда на конном дворе алтайцы повстреча- лись с высоким и сухим человеком в огромной черной папахе, в вы- цветшем полушубке с желтыми заплатами, в зеленых брюках. На про- долговатом лице его красовались светло-русые пушистые усы, умные голубые глаза подернулись усталостью, — видно было, что он не- досыпал. Он говорил быстро, будто отплевывался словами: — Здравствуйте. По какому делу прикатили? — сдвинул папаху на ухо, л об его оказался мокрым. — Где-то я тебя видел? А-а, вспом- нил! На партийном с'езде. Борлай с трудом понимал его, заговорил неуверенно: ему каза- лось, что в ответ на его просьбу хлеснут по ушам насмешливыми словами, как бичем: «Татарва, а сеять тоже вздумала! ». В голове ворошились острые вопросы: « А если не дадут знающего мужика, что делать? Где искать? Кто научит метать зароды так, чтобы сено не портилось? Кто научит пахать землю плугом? Не будет же ар-