Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ К О Ч Е В ЬЕ №Ш11И1111!111!111!111П1Ш1111!1М 45 руку. Ярманка плюнул на свою ладонь и со всего размаха ударил по руке нового приятеля: — Ты 'будешь мой первый друг! На обратной дороге Ярманка думал о своем обещании. « О чем я ему буду писать? О том, как мы -учимся —< это ему не- интересно»... Он было склонился к твердому решению — не писать белокуро- му парню, но вдруг (Почувствовал себя как бы пристыженным. — Лещуков подумает, что все алтайцы такие обманщики, — ше- потом произнес и, морща лоб, беспокойно потирая короткими паль- цами крошечные пеньки волос, сказал: — Я напишу обо всем Алтае... Мысленно переносился из урочища в урочище, вспоминал, где чей аил стоял. Когда дошел до Чумара, то хлопнул ладошами, удо- влетворенно улыбаясь. Об этом человеке, которого теперь за то, что научил людей грамоте, все считают мудрым, — можно написать мно- го писем. Как он углем писал на дощечках! А как сам Ярманка соби- рал молодежь на берег реки, где Чум ар проводил с ними занятия. Яр- манка вспомнил, что в то лето пастухи -острыми камнями сцарапыва- ли мох со скал — писали свои имена, названия гор, речек, -озер. В его памяти встала богатая событиями жизнь в долине Голубых Ветров. Хоть каждый день пиши письма и все будет что-нибудь новое и -ин- тересное. — Я напишу Лещук-ову, как раньше жили на Алтае и как теперь... Поезд мчался на восток. Шум (большого города сменился легким шелестам трав. Время потекло -медленнее, плутая по проселкам -и за- стревая в лесах. Ярманка лежал на -своей полке: -его одолевала -скука, клонило ко сну. Два дня тому назад, проходя по раскалившимся от солнца улицам Москвы, где -шумели бесконечные людские потоки, он думал, что не -согласился бы провести там лето, а теперь, завалив- шись в вагон, почувствовал, что скучает -об этом веселом городе. Ему дол го казалось, -что он забыл в Москве какую-то ценную вещь и что •необходимо вернуться туда. Ярманка возвращался дамой, чтобы взглянуть на -сына, которого он не мог забыть даже в стремительные дни учебы. Каракольская до- лина ошеломила тишиной, как ошеломляет неожиданное солнечное затмение. И даже сын, ковылявший на кривых ногах и ломавший язык на таких -словах, как мама, отец, солнце, в первые дни мало ра- довал его. Жену -он не переносил. Ему казалось, что от нее пахло то гнилыми колодинами, то зеленой водой болот. А она, видя его отчуж- денность, привычки, -приобретенные в городе, не знала, как загово- рить -с ним, чтобы пробудить в нем хотя бы снисхождение, и -на лице ее не высыхали слезы. Отец, редко -подымавшийся от -очага, где он лежал и ночами, и днями, ворчал: — Небо лягнет тебя несчастьем... Пугал черными днями и сулил родительское проклятье. ) 2. В аиле Чаных Ярманка, завернувшись в -шубу, проспал на земле целый день. Ему был до тошноты противен кислый запах а-рхыта и пыль -овчин, которые мяла жена. Ему хотелось напиться до-пьяна, но когда Ча-ных поднесла араку, он вышиб чашку из ее -рук. Он сознавал, что Чаных ни в чем не виновата, что она всегда хочет -сделать ему приятное, но не мог подавить в себе отвращения к ней, а ее -стремле- ние угодить ему, разбудило в нем чувство брезгливости. На -следующее утро -он встал с головной -болью, посмотрел на се- бя в карманное зеркало и с ужаоо-м отпрянул: лицо позеленело, на щеках были следы земли, золы -и дыма, глаза опухли, в волосах —