Сибирские огни, 1935, № 3

2 tn;Smi iu;:untшт!ninun }пиifr^г»:un : шп п;:ui =uaiга;ш»1п11шпш! пinnmi uuiui^ нхщт А. К О П Т 6. Лиственница, действительно, стояла далеко. За три минувших дня было скошено в два раза меньше, и потому многие сомневались, что в этот день будут отдыхать у заманчивого тажаура. За Бабинашм, отталкивая других косцов, встал Тюхтень. Веря в свою победу и предвкушая будущую усладу, он не мог остановить дрожь в груди и потушить жадный блеск в глазах. — Ну, сегодня они сцепятся, — сказал Тохна и покраснел, сты- дясь, за 'Своего отца. Бабинае, ;не разгибаясь, подвигал широко расставленные ноги, будто на них были лыжи. Тюхтень покрикивал на него: — (Ноги береги... Сенюш вырубил на каждого косца по тальниковой .палке. Возвращаясь к верхней изгороди, Бабинае крикнул ему: — Отметь один прокос... — (Положи зарубку, — бросил Тюхтень, пробегая мимо. На втором прокосе Бабинас скинул шубу и шапку. Тюхтень оста- вил на (Себе только штаны из козьей кожи, да растрепанные кисы. Солнце жгло его черную сутулую спину. — Догоню! — кричал он, уменьшая ширину прокоса. —• А ты коси, как следует. У тебя не прокос, а медвежья ката- нина. — А у тебя — маралья, — огрызнулся старик. Косцы, закончив по первому прокосу, кричали им от реки: — Вы подеритесь сразу. — За бороду его тереби... — Они вечером подерутся, у тажаура. Тохна, ожидая отца, остановился точить косу. — Коси, старик, спокойнее. Запалишься. Сердце сгорит. — Голос у сына — холодный, у отца по спине — ледяная дробь. — Борода мала, чтоб отца учить. — Бородой ума не меряют, — ответил Тохна. Тюхтень цаетигал Бабинаса и тот рявкнул на парня: — Худому сыну — тысяча плетей. Косцы посмотрели на Сенюша, который делал ножом отметки на палочках, и без отдыха начали по второму прокосу. Многие думали: «Хоть бы не мне поднесли вечером позорную палочку с малым числом зарубок». —• Эй, шевелись (быстрее. Ноги убирай, — кричал Тохна на пожи- ло го косца, который шел впереди его. К полудню скосили больше половины намеченного участка. Ни- кто после обеда не лег отдохнуть. Даже самые заядлые любители покурить подолгу не доставали из-за голенищ кожаные кисеты. Тюх- тень не разгибался даже тогда, когда бежал начинать новый прокос. Цветы в траве ему казались маленькими тажаурами, медовый аромат сменился (острым запахом араки. Бабинае забывал точить косу. Боро- да его была мокра от .пота. Он думал не только о тажауре араки, но и о тех разговорах, которые пойдут по долине. Он ясно представлял их себе: — Слышали, Содонов один весь луг вьгкосил? —• Никто не (мог его победить. За это его наградили вот таким тажауром араки. — Потому он и богаче всех живет, что работает быстро... — В его руках — медвежья сила... У него дрожали коленки, болели плечи, но он продолжал косить без отдыха. Тюхтень не мог его обогнать, но и не отставал. Он уже помирился на том, что ему достанется половина тажаура. Вот близко