Сибирские огни, 1935, № 3

ВЕЛИКОЕ К О Ч Е В ЬЕ lll!ili!!)lll!II!Blll!iliffi 149 о т д и р ал п р и м е р з шие ж е р ди и о з л о б л е н но б р о с ал и х в с торону. Из аила выс к о чила же на и, у в и д ев мужа , х л о пн у ла р у к а ми: — Совсем ума лишился! Она заплакала, утираясь рукавом шубы. За ней выбежали на снег босые ребятишки в распахнутых шу- бенках и тоже заревели. — Кочую последний раз. Туда... Бабинас махнул рукой в сторону колхоза «Светает». Он сам едва сдерживал слезы. Ему было жаль ломать аил среди зимы. С острой болью на сердце он думал о том, что через день станет подначаль- ным человеком, у него не -будет ничего собственного, о весенних перекочевках останется -одно воспоминание. Н-о он видел перед -со- бою две тропы: -одна старая, по которой -идет Сапог, Копшолай и другие богатеи, на которую выбился Утишка, вторая тропа — новая и трудная, которую прокладывают колхозы. Он смутно -представлял себе, что где-то за перевалом старая тропа повернет в тесное и тем- ное ущелье, в пропасть, на -второй тропе много каменных россыпей, головокружительных обрывов, трудных переходов, но она приведет в широкую и солнечную долину, на цветущий луг, в который вреза- ны, томно озера, полосы сизой пшеницы. Заманчивая долина! Он давно это знал, но не м-ог примириться с мы-слью о том, что его ко- ров будут доить другие женщины, на его лошадях будут ездить со- седи, как на (Своих. Пусть бы ездили, « о ведь о-ни не будут жалеть коней и любить так, как любит он сам, хозяин. Он вспомнил, с ка- кой трепетной радостью ждал появления каждого нового теленка или жеребенка. По несколько раз в день навещал пасшийся скот. Полянки, на которых он находил новорожденных, казались самыми красивыми. В те дни -он всю -семью угощал аракой. Отгоняя воспоминания, он заключил: « И всегда у меня всего недоставало. Чтобы подняться на первую тропу, -на тропу богатых, надо было кого-то обидеть, обмануть, огра- бить. — Украдкой взглянул на детей. — Я жил по-честному, так всю семью обуть не мог. На последнего сошьем, первый уже износил...». Жена, причитая, подошла к нему. — Кто же зимой кочует?.. Ребятишек поморозим. Бабинас жалел ее, -но дол го не мог произнести ни одного слова. Чтобы отсечь себе путь к отступлению, он оторвал от стропилин сразу несколько пластин коры. Ветер ворвался в жилье, колыхнул огонь, размел золу. — И коровушки у нас не будет... Молочко нам — холодная во- да из быстрой речки. «Да, молока сколько выдадут, столько и выпьешь, — подумал Бабинас. — Но легче скот в колхоз отдать, чем резать». На жену прикрикнул: — Пригони коней. Надо кору вьючить. — Неужели ты опять записался? — спросила она, заседлывая коня своим седлом. — Мне что записываться. Я давно записан. Раньше всех. Уходил от них, но... кони от табуна, бывает, отстают, а после сами приходят... Он забыл про табак и трубку. К полночи перевез на новое ме- сто, на околицу молодого селения, кору, стропилины и жерди. По- житки лежали под лиственницей. У костра грелись детишки, завер- нутые в шубы. Еловыми ветками Бабинас размел снег, -вырубил в земле лун-ку л поставил первую стропилину. — Держи! — крикнул жене. — Ты бы позвал Тохну, колхозников... — Я еще не калека: аил себе в силах поставить.