Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ К О Ч Е В ЬЕ [ilillllllllllllMllinilliUiSiN 145 Борлай пошел быстрее. Ветер пошатывал его из стороны в сто- рону. — Правее. Вон виднеются ясли! — указала Макрида. — Там сельсовет. Борлай повернул влево. Они вошли в кухню. Алтаец сел к столу, оперся локтями. — Я учился. Партучеба. Много учился. Каждый вечер, — заго- ворил он, достал из сумки книжки, газеты и обмел с них снег. — Вся партия учится. Хорошо! Макрида Ивановна разожгла самовар и, поджав руки, встала спи- ной к руоской печке погреться. На крепких руках ее тяжелыми пло- дами лежали пруди. «Будто семейка: я — у печки, мужик — у стола. Он только во- ротился, — в колхозном дворе работал. Говорят, что от хорошего . мужа ветром пахнет, а от жены — домом». Очнувшись от раздумья, она заговорила с гостем: — Правда, теперь все учатся. Хорошо! Перед образованным человеком большие премудрости открываются. Я бы тоже поучи- лась еще, да негде тут... Маленькой не удалось: Филюшку, братишку, няньчила... Вскипел самовар. Макрида Ивановна, не любившая одиночное застолье, начала разливать чай и лицо ее сразу посветлело. — Тебе, поди, такой чай не глянется? Ты привык к соленому чаю. — Ничего, ладно, — одобрил Борлай, смущенно улыбнувшись.— Чай с солью, толканом — якши. Такой чай с сахаром — тоже якши. В городе 'привыкал маленько. Хозяйка наливала гостю стакан за стаканом. — Стоячая посудка чай любит, — говорила она, улыбаясь, и всегда неизменно добавляла: — Шанежки-то ешь, румяненькие они... Борлай не мог отказаться и принимал новый стакан; лицо его раскраснелось. Они опорожнили самовар. Хозяйка украдкой посматривала на кровать, покрытую сатиновым одеялом, на пышные подушки. «Не самой же (мне навязываться», — подумала она и плотно сжала губы. Борлай давно хотел подвинуться к ней, но опасался, что она оттолкнет его, назовет нахальным азиатом и пустит смех по колхо- зу. Когда он встал и сделал шаг в ее сторону, она сквозь зубы про- цедила: , — Ты уж не ночевать ли у меня собираешься? Иди, иди домой. У меня тут детские ясли, а не «хитрая избушка». Борлай лбом открыл дверь. «Дурак! Разве пойдет русская женщина за алтайца? Они нас раньше хуже собак считали», — подумал он, а потом вслух сказал: — Алтайку тебе надо искать, Борлай. Алтайку... Макрида Ивановна дунула в стекло лампы и, не раздеваясь, упа- ла на кровать, голову спрятала под подушку. Старалась убедить себя: «Татарин он немаканный. Житья с ним не будет. Ему надо ку- рут кислющий, а мне шанежки масляные. Ребеночка от азиатской крови не понесу: утроба не примет». Но дрожи в теле остановить не могла. — А русские-то мужики лучше? Ни ласки, ни теплого слова, — шептали ее сухие губы. — Уж я ли их не знаю, зверюг... Она повертывалась с боку на бок, закрывалась с головой, но за- снуть не могла. Пахло сухими цветами. Пуховые подушки, казалось, подменили душистым сеном. Исчез потолок. На высоком небе за- Сиб Огни № 1935. 10.