Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ К О Ч Е В ЬЕ ШИПИ Hil «ЯП НИШ ШИШ 133 Борлай осторожно опустил дверь и пошел к амбару, где раз- вьючивали коней. 5. Город лежал глубоко в долине, куда не опускались дикие ветры и поздно приходила осень. Вершины гор давно покрылись пушистым снегом, а в долине и возле кирпичного завода еще не упали послед- ние листья с 'березовых рощ. Каждое утро Анытпас с трепетным ожиданием бросался к окну, надеясь увидеть искристый снег. Весной ему сократили срок и к Ок- тябрьскому празднику, несомненно, отпустят на (Свободу. Он спал по- долгу, здоровым сном, подымался с солнцем. «Еще одним днем (меньше», — подумал он. — Когда падут сне- г а — будет праздник и я уйду ( О т с ю д а » . В глазах его летними зарницами догорала грусть по родным местам. Позади — мучительное раздумье, (бессонные ночи, ( Ос т р ая го- ловная боль. Теперь даже солнце вставало' как-то по-иному: смело, бодро, изгоняя туман из долин. Земля, как грудь женщины, была усы- пана яркими красками, которых в прошлом Анытпас не замечал. На многое он взглянул по-другому. Он узнал, почему одни жили богато, а у других не было ничего. Санашев посоветовал ему заранее подго- товиться к тому дню, в который об'явят о досрочном освобождении, и он начал подбирать полнозвучные слова. Ему хотелось ответить ко- миссии так, чтобы речь его помнили многие годы. Каждый день он ухитрялся попадать в баню, по десять раз наполнял таз водой, мыло в руках его таяло. Был тихий вечер. В воздухе покачивались снежные звездочки, когда позвонили в монастырский колокол, подвешенный к (Перекла- дине между двух ( С т о л б о в , которые были вкопаны посреди двора. Анытпас бросился к читальне. Над входом горела большая звезда, а под ней — «пламенные слова: «Да здравствует годовщина Октября!» Недавно побеленные стены походили .на снежные скалы, к кото- рым примерзли красные полотнища и зеленые лапки пихты. Запах ку- мача растворялся в густом аромате хвои. Этот аромат пьянил и про- буждал любовь к косматым лесам. Анытпас думал, что все смотрели на его сатиновую рубаху и новые сапоги. Когда председатель комиссии, поглаживая свою бритую голову, назвал его фамилию, он задрожал. Ему казалось, что он говорил полным голосом, но из ближних рядов крикнули: — Не слышно... — Что там про себя шепчешь, как старуха... — Товарищ Чичанов, .пройдите сюда, — позвал прокурор. Анытпас шагал широко, а стол все еще был вдали, будто не в комнате, а в родной долине. Белые стены отступили. За зеленью и ку- мачом лежали просторы. — Встаньте вот сюда, — попросил председатель. — Так, так... Ли- цом в зал. Анытпас увидел, что взоры всех устремлены на него и фразы, за- готовленные заранее, сразу вылетели из головы. Он дол го стоял мол- ча. Вся кровь собралась в лицо. Потом он вспомнил Сапога и кулаки его окаменели. — Есть худая .птица — филин, — твердо начал он. — Не птица, а зверь с крыльями. У нее желтые глаза и вороной клюв. Я вырос в лесу, где было 'много таких птиц. Куда ни брошусь — везде филины. Они окружили меня, ухали, хохотали, крыльями хлопали, словно хо-