Сибирские огни, 1935, № 3

8 1111Ш1111111111Ш А. К О П Т Е Л О® Кроме этого, он несколько лет держал ямщину. Бго знали по всему Алтаю. Когда партизаны взяли у него лошадей и товары, он пустил слух по долинам: «Русские красные всю хорошую землю, весь скот — все возьмут себе, а алтайцев прогонят на белки». Тогда кочевники поехали к нему с вопросами: « Что нам делать?». Он давал им ружья и говорил: «Ночью я видел всадника на белом коне. Это был сам Хан-Ойрот». Он стазал мне, чтобы я собрал алтайские племена и очистил родные горы от красных воров. После этого Хан-Ойрот вер- нется и будет править нами: всем алтайцам — и богатым, и бедным, будет хорошо ». Так он собрал большую ватагу и стал устраивать на- беги на коммуны. Части Красной армии, чоновцы и партизаны три года гонялись за ним. В конце зимы они заперли бандитские ватаги в диких ущельях. Тогда алтайцы связали главаря одной из сильных банд и привезли чоновцам. Учур понял, что дни его сочтены, сам явился к командиру полка и сказал: «Если оставите меня в живых, то я незаметно проведу вас в ту долину, где находятся главные си- лы бандитов, и вы их всех захватите». Он точно выполнил свое обе- щание и ему сохранили жизнь. Вскоре он снова вернулся на Чую. Год прожил у отца, ел баранину, пил кумыс. Но спокойная жизнь была ему неприятна и он поехал искать себе работу. На вершине перевала — деревянная арка с надписью: «Высота над ур. моря 1757 метров». По сторонам — сырая лужайка. Шелковистые травы — до коле- на лошади. Обильно расцвело яркочкраоное «татарское мыло ». Учу- ру показалось, что тут от боевых времен остались сгустки крови. Он. расседлал коня и пустил на лужайку, а сам прилег к столбу. «Как бы опять не пришлось за ружья взяться, — подумал он. — Крепких мужиков обижать стали. Налоги большие наложили, голо- са отобрали». Он громко кашлянул и нервно дернул плечом. «Бели мне голос не возвратят, то пусть не обижаются»... Он смотрел на восток. Гребни темно-синих гор теперь напомина- ли потухающие костры. Там остановились белые отряды Хана-Ойро- та на ночной привал. С рассветом они поднимутся и огненной вол- ной хлынут в долину. От деревень останется пепел и в горах и сте- пях возродится ханство кочевников, сильное, как во времена несо- крушимого хана Чингиса. Он достал топор, натесал щеп от телеграфного столба и развел костер. — Неужели сегодня не приедут? Сходил на ключ за водой, спугнул курана 1 . Зверь сердито рявк- нул и убежал на ближнюю сопку. Там до л го кричал, словно предо- стерегал других. Из-за перевала —звон колокольцов. — Едет! Учур вышел на дорогу, приложил руки ребрами к щекам, всма- триваясь в темноту. На фоне темно-голубого неба лошади показались сказочными аргамаками, косматые гривы развевались и падали за горизонт. — На тройке мчится. Наверно, много серебра везет. Понял и » моих 'писем, что без серебра ничего не сделать... — Кто там? — крикнули из тележки. Учур увидел взметнувшийся ствол винтовки. — Я, Товаров. Тройка остановилась под деревянной аркой, в полосе света. Учур увидел аймачного уполномоченного Госторга, горбуна Селиванова, и 1 Куран — самец косули.