Сибирские огни, 1935, № 3

120 piimilllillllllllllllllllllllillill Д. КОПТЕЛОВ — Для такой бабы, как ты, везде работа найдется. Но ты, одна- ко, шутишь? — Не до шуток мне. Уехала от греха подальше. Оська освобож- денье получил и начал ко мне .опять привязываться, — житья от него не было. Как вечер, так он к нам в «Дом алтайки»! тащится... Упраши- вал да уговаривал всяко, а сам слезами уливался. А я, знаешь, глядеть на него не могла, меня от его (масляных слов на блевотину тянуло: как только увижу его, так душа моя перевернется. Там я жила у всех на виду. Вскорости от баб, алтаек, конфузно мне стало. Ох, один раз я его, гада постылого, как прогнала: выорамила всяко принародно и по спине березовой скалкой огрела, — и после этого не унялся, лезет, как худой боровишко, да и только. Хотела на него, окаянного, в суд подавать, да одумалась: что с дерьмом связываться? Тут слух до меня дошел о яслях здешних, я 'сразу в женотдел с просьбой толкнулась. Вот меня сюда и послали. — Так, так. Ты, значит, ясельница. А где ты их обоснуешь? — В школе покамест, на лето. А к зиме особое помешшение ставьте. В женотделе нам наказ дали: такие ясли, говорит, огарнизуй- те, чтобы со всей округи бабы ездили глядеть, да чтобы пример с вас сымали, чтобы образцовые... Миликей мотнул головой. —• Хы, дело-то какое затеяли. А мы, было, хорошие-то сутуночки на скотный двор приберегли. Придется, видно, поступиться. — Придется, Миликей Никандрович, — твердо .сказала' Макрида Ивановна. — У нас с тобой своих ребятишек нет, дак хоть чужих по- собить выпоить, выкормить, на путь наставить — все сердцу прият- нее: не зря на земле протолклись. Маланья Ивановна вернулась с новым березовым веником. — Даже голика у тебя не было, не то, что веничка, — укорила мужа. — Правда, что без хозяйки дом сирота. — Мое дело — пашенное, — пробормотал Охлупнев, — расчесы- вая бороду пальцами. — На полосах дневал и ночевал. Вешний день— всему году голова. Яманай внесла полные ведра воды . На ней была серая ситцевая юбка с оборками, белая кофточка с резинкой, короткая смуглая шея открыта, на ногах коричневые чулки и новенькие ботинки на высоких каблуках. Коротко остриженные волосы были схвачены зеленой гре- бенкой. Лицо посвежело, вернулся румянец, только в глазах все еще держалась глубокая .грусть. — Это что за птаха такая с вами прилетела? — спросил Миликей Никандрович. Макрида Ивановна погрозила ему, сказав строгим взглядом: «Она по-русски понимает», и громко ответила: — Это — дочка 'моя. Она из здешних .мест, несчастная бабочка. Щеки Яманай вдруг покрылись лепестками пиона, ресницы стали влажными. Заметив это, Макрида обняла ее. — Живем мы с ней вот как дружно, — дружней некуда! В яслях она со мной будет работать. «Всех бы молодых алтаек так обшить, да обрядить... — подумал Миликей. — Женский пол у них- лицом хорош». Макрида Ивановна засучила темно-желтые, запыленные рукава, обнажив белые руки, напоминавшие осоченные лиственичные сучья, подол длинного, синего с белыми цветами сарафана подоткнула под пояс, посыпала мокрый пол крупным песком и, встат; на бересту, нача- ла стирать грязь с :пла:;. У порога остановился Борлай, взглянул на дородную поломойку, на ее пламенные ноги и смущенно позвал Миликея.