Сибирские огни, 1935, № 3

ВЕЛИКОЕ КОЧЕВЬЕ Illllllllllllllllllllllllilllllllllllllllll 119 дачам. У нас здесь алтайцы пекут в золе только пресные лепешки, как сочни. Больше на толкане живут. А у меня с толкана брюхо! подвело, как у худой селедки. К куруту ихнему никак привыкнуть не могу — кислющий, во рту вертит и с души прет, а разжуешь —- как опилки получаются. Спервоначалу жил на одном «мясе, а теперь глядеть на не- го не могу — без хлебной крошки и брюхо не примат. Давно сбил я алтайцев на то, чтобы печь настоящую русскую смастерить. Сгоноши- ли каку ни на есть. А стряпать некому. Сам за квашню взялся. По- смотрел бы ты, товарищ председатель, на нас: со всего колхоза бабы сбежались глядеть — повернуться негде. Всем шибко антиресно узнать, как квашня творится, хлеб стряпается». Вместо последнего слова — фиолетовое озерко — капля пота, упавшая с носа. Утерся рукавом, головой мотнул: — Фу, упарился, как в бане, гром его расшиби. Хуже работы... Грудью оперся на стол, старательно выводил слова, нажимая на карандаш: «Еще упреждаю тебя, товарищ председатель, в таком деле: сам ты знаешь, что я ишшо не остарел и без бабы жить «мне еттака никак не можно. Есть которы алтайки — прямо загляденье, телом мягки, на лицо круглые да румяные, не насмотришься на них, только мне етамим делом заниматься не годится. Так что пошли ко мне супругу мою, Ма- ланью Ивановну, а с ней картошки два или три мешка — сколь можно от нашего колхоза и разных семян — репных, морковных и всяких. Огород мы затеяли. А супруга моя станет обучать баб ихних разным делам по домашности — постараемся как-нибудь швейну машину раз- добыть. «В конце моего письма сообщаю, что скоро наши алтайцы будут справлять праздник свой — день организации колхоза. Приезжай сам, товарищ председатель, и пусть больше наших катит сюда. По- глядите нашу работу на факте. А, по моим понятиям, подвинулись мы на много: ровно бы и народ стал другим. «Жду свою супругу, с ней и отпиши мне про все. Расписался Миликей Охлупнев». Бережно согнул бумажку вчетверо, завернул ее в мягкую бересту, углы схватил тонкой дратвой. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 1. В полдень Миликей в своей избушке пил чай. Дверь неожиданно отворилась, вошли три женщины. — А-а! — воскликнул хозяин, вскочил и закланялоя. — Пожа- луйте, пожалуйте. Вот хорошо-то, что приехали! — Ты, поди, не ждал? Пирогов не напек? — осведомилась Ма- ланья Ивановна, прошла в кухонный угол, отдернув заеложу. — О, да печка-то у тебя добрая! Стряпать можно. А пол-То, знать, ни разу не мыт и не метен. Как же ты жил в такой грязи? У барсука в норе и то чище. Она пошла разыскивать веник, тряпку и ведро. — Руки не доходили. Соскочишь с постели и — в поле. — Ты им хозяин, заставил бы дойти, — посоветовала Макрида Ивановна, сметая сор с подоконников. Повернулась к Яманай. — Бе- ги-ка, дочка, за водой, да печку затопляй. Прибирая посуду, она говорила Охлупневу: — Я насовсем приехала. Не выгонишь? Работенка мне в колхо- зе найдется?