Сибирские огни, 1935, № 3

11 !ll!lllll]iillll!HII!!lllllllllilllllllll!lllll№ А. К О П Т Е Л ОВ заплетала ноги, золото крупных, точно камышевые пуховалки, колось- ев плескалось у груди. Воздух был наполнен запахом зрелого хлеба. Хотелось рвать пшеницу полной горстью, растирать колосья на широ- кой ладони и жевать твердое зерно. — Молотить как думаете? Ежели хлеб уродится... — заговорил он, очнувшись от раздумья. — Машину обещают. — А-а-а, машину. Хорошо! Содонов не раз порывался уйти, но останавливался на краю поло- сы и поджидал сеяльщиков. Чум ар Камзаев, возвращаясь из Агаша, под'ехал к нему. — Сеете? Ячмень?- — Сеют. Пшеницу, — сквозь зубы ответил Бабинас и отвернулся, вонзив взгляд в густой лес. — Созреет ли пшеница? — усумнился Чумар и, когда Борлай снова подошел к мешкам с зерном, напомнил слова агронома Говору- хина. — Таких людей, как Говорухин, слушать не надо. — посоветовал председатель колхоза. — Говорухин (Скажет: « у Сапога пшеница со- зреет, а у колхоза нет». -Они бы солнце от нас закрыли, если бы могли. — Я сеял — замерзла. — Ну, у вас место выше, снег падает раньше. А ученым людям в сердце смотри — наш, тогда верь. В одной книге, — мне учитель рас- сказывал, — ученый написал: «Если алтаец перекочует в избу — ум- рет, задохнется». Борлай расхохотался. — 'Скоро свои ученые вырастут: у нас Тадыш уехал в Москву учиться, в университет трудящихся Востока. — Я туда просился — не пустили: остарел. Как бы годишек де- сяток с плеч сбросить, — сказал Борлай, шутливо встряхнувшись. — Да-а, меня и в город на курсы не 'пустили: обожди, говорят, председателем колхоза некого сделать, а баи зубами щелкают, — бо- роться надо. — Будет вам, вечером потолкуете, — крикнул Миликей, зачер- пнув полное лукошко пшеницы. — Семенам на меже лежать не след. По соседнему загону шла вереница лошадей. За боронами дыми- лась земля. 6. «И еще приписываю тебе в коротких строках моего письма, то- варищ председатель, дорогой Евграф Герасимович, — Миликей фио- летовым языкам лизнул химический карандаш, — что работа в кол- хозе «Светает» ключом кипит. Поомотрел бы ты, как алтайцы до все- го докапываются, все узнать норовят. День и ночь меня тормошат, расспрашивают все. А землю-матушку мы в два плуга буровим. Гла- зам своим не поверишь — половину урочища Солнопек подняли — черным-черно. На каждом коне по человеку. И боронили. етак же. Бо- роны по целику прыгают, ровно бы тварь попрыгучая. Стали мы на них леоины привязывать. Алтайцы зачали кучами на бороны падать, заливаются, хохочут, покамест не свалятся. А после того — снова на борону. Перепашем поглубже, да опять бороной дернем. Д самые твер- дые пласты, которые вроде кошмы, топорами рубим. Одежа на здеш- них длинная, особливо на женских: рубит, рубит землицу, на полу на- ступит и хлоп носом в пласт, а сама вскочит да опять, да опять. Уему нет — до поздней ноченьки пластаются». Он перевернул листок и снова лизнул карандаш. На серую бумагу ложились широкие и корявые буквы: «Шибко стосковался я тут, товарищ председатель, по белым ка-