Сибирские огни, 1935, № 3

114 Illlllllllillllllllllllllllllllllllllllllllllllllli Л. К О П Т Е Л ОВ — Наверно, ошибся. Где-то на другом дереве живет хозяин до- лины. А, может, в скале, — бормотал Тюхтень. Люди ползали возле 'очищенной лиственницы и пожимали пле- чами. — Как же так, нет ничего? — Улетел на другое место. Тюхтень раз пять повторил эту фразу. По всему листвяжнику разлился задорный хокот. 4. На опушке леса Содонов догнал Борлая, долго шел рядом с ним, покашливая, наконец, сквозь зубы спросил: — Много пахать собираетесь? Сеять сколько? — Сколько успеем. — Ячмень или пшеницу? — Даже картошку собираемся садить. — А это' что такое? Борлай рассказал: — Вырастет — дадим тебе попробовать, как бывшему колхозни- ку. Приходи. — Я тоже хотел сеять, да одному ничего не сделать. «Ждет, когда я позову обратно. Торопиться не зачем, потому — дезертир. Пусть походит, да попросит колхозников — крепче обо- снуется. Обожду », — решил Борлай, а спутнику посоветовал: — Вместе с кемннибудь посейте. — Нет, спору 'много' будет. Хуже, чем в колхозе. Содонов мял свою жесткую бороду. — А вы знаете, что ваши колхозники поделывают? — загово- рил шопотом. — Утишка подрядил работника... Будто бабе ячменя посеять... А подряжал сам, я знаю.. И андазын сам сделал. Пашут сегодня. 'Светло-зеленое поле расплеснуто, словно шелковую шубу земли распахнули; золотистые одуванчики по бокам, как дорогие пугови- цы; оголенное тело дышало, теряя легкую испарину. Борлай ступил в борозду. — Как глубоко берет машина! Миликей, поровнявшись с ним, остановил коней и схватил пол- ную горсть жирного чернозема. — Погляди, Борлаюшко, ясны твои горы, землица-то какая до- брецкал! Крупичатая! Хлеб тут подымется, как квашня на хорошей опаре. Хлопнул шапкой о землю и еще 'Громче воскликнул: — Эх, и гребнем же мы тут ячменька! — Колхозу надо много хлеба, — согласился старший Токушев,— в колхозе для всех жизнь будет сытой, культурной. Он остановился, поджидая Утишку, который поправлял пласты. — За сколько батрака нанял? — спросил жестким голосом, те- ряя спокойствие. Бакчибаев распрямился, намеренно выпучив круглые, словно у коня, бурые глаза. — Какого батрака? — Какой тебе землю суком роет. Говори правду, не виляй: я все знаю. — Я не нанимал... Это жена. — А-а, правду говорить не хочешь, — крикнул Токушев. — У х о - ди из колхоза, байский остаток. Толпа окружила их.