Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ К О Ч Е В ЬЕ EilMlllllUllllilllUMlllilllW 103 — Помогать, учить нас землю пахать, хлеб сеять. Гость, забыв попрощаться, вывалился из избушки. — Как же так? — спросил громко, взмахнул руками и хлопнул ладошами. — Все перевернулось.. Новый снег, мягкий, как овечья шерсть, лег толстым слоем. Плав- но опускались белые хлопья, будто наверху стригли целую отару. Та- ланкеленг ослабил повод, — лошадь сама отыщет тропу, — грядущий день встал перед ним. На рассвете он заседлает коня, бросит в сумину несколько плиток сыра, приторочит старый чайник и отправится в да- лекий путь. У кого бы расспросить, сколько дней ехать до города, ка- кими долинами пролегла дорога? Лучше всех знает дорогу (старик Но- гой, который много раз ездил туда со своим хозяином, но он ушел с табунами Сапога за хребет. С юга упал в долину легкий ветерок, подхватил слова Таланкелен- га и понес их в даль, повторял: — Найду, все сам найду. Говорят: большая река скачет к морю, наверно, большая дорога — к городу. Ветер осмелел, поднял белую конницу и погнал ее на север: ни- чего не видно, кроме бледных полотнищ. — Даже такая непогода не задержит меня... Слева плыли навстречу серые пятна — кусты тальника, значит, конь бежит по тропе. Сейчас справа покажется каменная плита, по- том — гранитные челюсти, а за ними — река. В ущелье, подобно дыму, клубился снег. Вдруг с обеих сторон от скал откололись черные куски и двинулись навстречу, преграждая путь. — Всадники? В висках застучала кровь, сердце на секунду похолодело, словно его осыпали снежными иголками. В устремленности всадников, в их ледяных глазах он видел что-то зловещее. — Почему я не взял винтовку? Почему? Строго крикнул и дрожащими руками ухватился за гриву. По- слушный конь вытянул голову, прижал уши, едва копытами касался земли. В снежном вихре мелькнули лошадиные морды, ощеренные ли- ца... Таланкеленг по бороде узнал Сапога, хотел спрятать голову за шею коня, но в этот миг что-то упругое и тяжелое хлестнуло по лбу, сцарапало лицо и обхватило живот: — Аркан?.. Таланкеленг натянул поводья, чтобы остановить коня, но было поздно: 'он беспомощно взмахнул руками, стукнулся позвоночником о заднюю луку седла и повалился вниз головой. Вывихнутая левая нога осталась в стремени и конь с храпом мчал его на реку. Голова сту- чала о лед. За ним тащился аркан. Плясали пламенные вихри. И вдруг все оборвалось. Холодная волна тьмы залила горы, небо... Очнувшись, Таланкеленг едва приоткрыл глаза. По розовому небу текла сукровица. Лед был не светло-голубым, как всегда, а мрачночма- линовым. Голова казалась огромной, раскаленные клещи стиснули ее. Трясущейся рукой загреб горячий снег, омял и прижал ко лбу. Снег в один миг исчез. По пальцам потекли красные ручьи. Ледяные шилья прокололи сердце. «Опять вернулась болезнь», — подумал Таланкеленг, попытался подняться, но скованная болью спина не гнулась. Снежная конница неслась к нему. Копыта звонко цокали о лед. — Где я? Кто утащил меня из аила? Он приложил ладонь к щеке, острая боль проколола мускулы, на ладони остались сгустки крови. Распаленные кони, заметив человека, (метнулись в сторону, Мокрое от снега лицо Сапога покосилось. В памяти Таланкеленга встало ми-