Сибирские огни, 1935, № 3

ВЕЛИКОЕ КОЧЕВЬЕ IIIMIIMIIIillllllllilllli I •'llllllllll I I I I I I I M I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I I M I I I I I I I I I I I I I i l l l l l l l l l l l l l l H 101 ватый нос утенка вмерз, — он до поседней минуты крошил белые зу- бы смерти, — плюшевая шаль была осыпана снежным пухом, левое крыло —поднят о, точно парус. «Я был в такой же полынье. -Один. Ни дорог, ни троп. Хорошо, что я успел вырваться. Я догоню стаю. Вожак примет меня». Та л анк е л енг у в е р енно поднял руку, г л а з а е го налились т е п лым бл е с ком. — Вон там поставлю аил. На другой же день поеду за лесом. Из- бушку сделаю большую, лучше всех. И ничто меня не сдвинет с этого , места. Сила тут большая! Он приподнялся в седле, развернул плечи. — Буду один бревна ворочать. Пусть посмотрят, сколько силы в мои .руки пришло. Кряжистый человек нес-на плече новый подоконник, левой рукой беспокойно огребался, как птица лапой, за шерстяной опояской пока- чивался топор, на черном полушубке, словно раскаленная лопата на земле, лежала борода. Таланкеленг вспомнил слова из старинной песни: С Руси привезенные спички — не огонь, Рыжий русский — не человек. Всю жизнь помнил слова отца: — Не доверяй русским: злые люди. Сядет рыжий — земля под ним сгорит, на том месте трава расти не будет. Кони, положив морды на верхнюю жердь пригона, ласково ржа- ли, будто разговаривали с рыжебородым человеком. Он круто повер- нул к избушке и постучал в маленькое оконышко. — Эй! Ты что же до этих пор, ясны горы, к скоту не идешь?. — Коням — ат—сена надо. Коров — уй, уй—су гнать надо. Су. Водопой. Понял? Остановив коня, Таланкеленг омотрел на рыжебородого. Кто он та- кой? Гости так не бегают, не распоряжаются. Закряхтела косая дверь. Избушка дыхнула вонью. Из черной ды- ры, полусогнувшись, вылез старик, подал крикуну чашку с водой. Ми- ликей сдвинул шапку с потного лба, уставился в мокрые глаза ал- тайца. — Ты чо это, паря, поить меня выдумал? Ты, гром тебя расшиби, коров на водопой гони, — уйларды сугарарина айда. До л го в избе сидишь, — узак отурган... Старик захохотал, запахнув шубенку. Миликей повернулся к Таланкеленгу, русские слова мешал с алтай- скими: — Якши?! Здоровенько, говорю, живешь. Куда полетел? — Что тут делаешь? — спросил тот после обмена приветствиями, глазами показал на подоконник. — Избушку. Жить здесь буду. — Торговать? — Нет. Иех. Помогать колхозу, — болы жар. Таланкеленг недоверчиво посмотрел в его светлые глаза. «Наверно обманывает. Русские помогают только таким, как Сапог: с бедноты что взьмешь?. .». — Тебе Борлая надо? Маленько не успел ты его захватить: в го- род он укатил. К заместителю поезжай. Вон та изба. Таланкеленг набивал трубку. — Ты, поди, в колхоз проситься хочешь? Теперича к нам часто приезжают желающие... — Бельмей. Алтаец уронил это слово, как снежный ком, и понукнул коня. Оглянулся. Миликей шел к новому срубу.