Сибирские огни, 1935, № 3

В Е Л И К ОЕ КОЧ Е В ЬЕ ИИИШШЯЫШИ^^ 97 са, называл его сумасшедшим, но с каждым днем чувствовал яснее, что силы возвращаются и тело постепенно наливается здоровьем. — Шатый бормотал, что я умру, а я... (буду жить, — .говорил он твердо и озабоченно спрашивал. — Как же так? Ошибся старик? Впервые после болезни он вышел из аила в солнечный день. Де- ревья (молчаливо надвинули снежные папами, пушистый снег на сучьях напоминал мохнанжи на руках дальнего путника. Кругом нетронутая белизна, миллионы разноцветных искр. — Солнышко высоко подымается, скоро весну принесет. Светлую, теплую... Ему хотелось прокатиться на лыжах по крутому склону, да так, чтобы старые ,пихты от удивления затрясли острыми головами, чтобы посыпалась за воротник обмерзшая хвоя. (С детским задором встал на лыжи и направился к .кромке леса. Все движения его были медлитель- ными и вялыми, но Он не замечал этого. Глядя на деревья, он отме- тил, что хвоя уже потеряла мертвенный отблеск желтизны, посвеже- ла, на березах увеличилась почка. Вернулись галки, радостно болтали, пролетая над лесом. Все окружающее полно светлых надежд на хоро- шую весну. Таланкеленг пытался утешить себя, предположить самое радужное лето, каких еще не было в его жизни, но легкая дрожь в сердце не утихала. Грудь его наполнилась холодом, стыла кровь в жи- лах, когда он увидел крепкую (головешку, заброшенную на сучья ко- ряжистой лиственницы. Он вспомнил, что этой головешкой Анытпас разбил шаманский бубен и жена забросила ее подальше от жилья. Он как бы вновь услышал все, что говорил Шатый и что кричал Анытпас. Желая найти спокойствие, Таланкеленг пытался уверить себя, что это — болезненный сон, но какая-то сильная струя несла суровые сло- ва: «Нет, это было » . •Обратный путь казался бесконечным, будто аил отодвигался даль- ше на гору, 'сердце хотело выпрыгнуть, мокрая шерсть шубы приль- нула к дрожащему телу. Таланкеленг останавливался через каждые два-три шага, ослабевшими руками обнимал деревья. Лиственницы по- чернели, снег из белого превратился в синий. Жена пошла искать мужа. — Это е го лыжница: неровная, шел человек, не окрепший после болезни... Она нашла Таланкеленга под деревом. Он сидел на лыжах и смо- трел в ноздреватый снег, руки его были холодны, ноги едва повино- вались. Жена помогла ему ©стать на лыжи, потом взяла его под руку и поволокла к (становью. В аиле он грузно хлопнулся на свое любимое место, вздохнул надорванно. Жена заботливо предлагала чай, проси- ла лечь на кровать, успокаивала, но он сидел, словно гранитное из- ваяние, и только поседевшие ресницы слегка вздрагивали. Потом он поднял усталые глаза на жену и спросил: — Анытпас к нам заходил? — Анытпас? — растерянно переспросила жена. — Почему ты вспомнил дурного человека? — Значит, заходил и все это было, — говорил тихо, сам се- бе. — Меня поймали, как марала: со всех сторон загорожено, одна дорога — в яму. Всю ночь он пролежал у костра, не сомкнув глаз. Веки его по- краснели и набухли. На (Следующий день он не произнес ни одного слова. Жена суну- ла ему чашку, он отпил два глотка и опустил обессилевшую руку: чай полился к очагу. — Что ты делаешь?! Несчастье будет... Таланкеленг не отвечал. Он думал о далеком. Вся его жизнь — день за днем — прошла перед ним. Припомнились многочисленные О.б* о) ни J« 3 1935 г. 7.